Поиски
Шрифт:
— Это давно надо было сделать, — кивнул Десмонд. — Конечно, мы должны.
— Мы возвращаемся к старому спору насчет места. Вы стоите за Оксфорд, Остин и Константин, конечно, за Лондон, Фейн и Притт — за Кембридж. Вот тут все и застопорилось. И это тянется уже с мая.
Я помолчал, глядя на него. Он пожал плечами.
— Комитеты, — сказал он, — комитеты, Майлз. Человек тут бессилен. Каждый старается в меру своих способностей.
— Но так дальше продолжаться не может.
— Почему?
— Остин
— Вот как, — заметил Десмонд.
— Согласиться на Кембридж, — сказал я. — Фейн, — подчеркнул я, — будет доволен, и он заслуживает этого.
У Десмонда был совершенно несчастный вид.
— Что думает по этому поводу Остин? — спросил он.
— Он очень сердит. Очень сердит. Неприятности еще впереди. Он говорит, что, если все хотят, чтобы все научные эксперименты проводились непременно в Кембридже, он не может один этому воспрепятствовать.
— Вы знаете, Майлз, — быстро заговорил Десмонд, — ничто не обрадовало бы меня так, как если бы институт был в Лондоне. Я глубочайшим образом уважаю Лондон. Меня удерживает только одно. Вы знаете, о чем я говорю…
Я пробормотал что-то невнятное.
— Долг. Мой долг перед колледжами. В этом все дело, — сказал он. — Видимо, это неправильно, потому что если я буду верен своему долгу, то институт отправится в Кембридж. Как раз для того, чтобы доставить удовольствие Фейну.
— Конечно, — сказал я, — нет гарантии, что Остин сдаст позиции. Он может и устоять. Мне только кажется, что он здорово устал за прошлую неделю. И Константин тоже может по-прежнему держаться своей позиции. Но все-таки похоже, что это не ложная тревога. Я решил, что вы должны быть в курсе дела.
— Я этого ожидал, — сказал Десмонд, — я ожидал этого уже в течение некоторого времени. Вы не думаете, конечно, что Фейн и Притт отступят, так ведь?
Я не мог себе этого представить.
— Фейну не хватит характера, — сказал Десмонд, — а Притт… Притт слишком глуп. Они упрутся, и остальные уступят им. Вот что пугает меня, Майлз. Вот чего мы с вами оба боимся.
Он уже был уверен, что сам до этого додумался.
— Вот чего вы должны бояться. Поверьте мне, — сказал он.
Он явно оживился. Пожевав свою трубку, он сверкнул на меня заблестевшими глазами.
— Я им устрою представление. Для оксфордских колледжей теперь уже нет никаких шансов. Я предвидел это давным-давно. Значит, теперь мой долг высказаться за следующее по
— Я им покажу, — добавил он.
— Это будет благородно с вашей стороны. И мужественно, — сказал я.
— Иногда, знаете, нужно быть мужественным, — сказал Десмонд.
Я наблюдал за лицом Фейна, когда Константин в самом начале заседания предложил, чтобы комитет рекомендовал создание института при университете в Лондоне. Он улыбался, а Константин, как всегда, когда ему приходилось совершать формальный акт, чувствовал себя ужасно неловко. Фейн, все еще улыбаясь, сказал, что он по-прежнему против. Притт кивнул головой. Тогда взял слово Десмонд, голос его звучал несколько приподнято:
— Я хочу снять предложение, которое время от времени я выдвигал на этих заседаниях. Предложение, касающееся Оксфорда. Я полагаю, что пришло время взглянуть на вещи более широко. Я поддерживаю предложение избрать Лондон.
— Вы поддерживаете последнее предложение? — очень громко спросил Остин. — Значит, мы можем голосовать?
Десмонду стало не по себе. Он вызывающе посмотрел на Фейна и отвел глаза.
— Да, — произнес он четким, металлическим голосом.
— Тогда с моим «за» проходит предложение избрать Лондон, — объявил Остин, — и я должен заметить, что это неожиданно скорое и желательное завершение этой части нашей работы. Лично я весьма удовлетворен тем, что комитет оказался готов к принятию данной рекомендации, и я совершенно уверен, что это мудрое и правильное решение.
У Фейна перекосило рот. Его холодные глаза сверлили Десмонда.
— Вряд ли мне нужно говорить, — сказал Фейн, — какое удовольствие доставляет убежденность председателя менее — могу ли я так назвать нас — рьяным членам комитета. Вероятно, это будет выражением моего удовольствия, если я формально поддержу предложение рекомендовать Лондонский университет.
Это было проделано очень интеллигентно, и я почувствовал, что Фейн мне ближе всех остальных, мне захотелось, чтобы мы с ним были в одном лагере.
Притт мрачно проголосовал против.
В этот день, когда мы с Константином возвращались домой, я дал некоторую волю своим надеждам. Пока что все развивалось так, как мне хотелось, я ничего не потерял, а выиграл довольно много. Константин принялся с лихорадочной поспешностью развивать возникшую у него только сегодня идею, которая даст институту работы на целый год. А я думал, что я шел на известный риск (обычно посмеиваешься над мыслью о риске, который уже миновал); удача сопутствовала мне, через месяц я буду уже в безопасности.