Поиски
Шрифт:
— Сам знаешь, слава у меня та еще.
— Поэтому я и не стал ее уговаривать. Она бы не согласилась.
Демоны помолчали.
— Я перебрал всех, кто остался, — наконец произнес Андерс, — Ни один из них не относился бы к моей девочке так, как ты. С тобой у нее был шанс. И самое главное, ты никого не бросаешь и никогда не сдаешься. А я опустил руки.
— Меня тогда сильно задели твои слова, — усмехнулся Сантилли, — Спасибо, умеешь зацепить за живое. Но не это сыграло главную роль, — ашурт в упор посмотрел на князя, — Когда я встретил его на старой дороге, избитого, полумертвого, униженного, он все
— Я все сделал правильно, — возразил тот, — и пусть он меня сейчас ненавидит, но он живет, и живет так, как не жил бы, останься со мной.
Сантилли насмешливо покосился на него.
— Да, — йёвалли ударил ладонями по перилам, — да, я не прав! Да, дьявол все побери, я не прав! Но он все равно живет! И плевать я хотел на остальное!
— Лжешь, — спокойно ответил Санти на гневную вспышку Андерса.
— Да, лгу, — согласился тот, — Не плевать. Но что мне делать?
— Хочешь знать характер твоего сына? — герцог с усмешкой покосился на князя, — Вспыльчив и безжалостен. Он считает, что каждый сам выбирает свой путь. И раз его не жалели, то и он не умеет. Не научили, — герцог постучал пальцем по груди Повелителя, намекая на того, кто провалил необходимый урок, — И сам ненавидит, когда его жалеют. Ему не интересны твои сопли. Он их не понимает, — ашурт развел руками, — Это с одной стороны. А с другой: раним, обидчив, стеснителен, потому что не уверен в себе. Чувствителен сверх меры. И терпеть не может лжи.
Ласайента замер и нахмурил брови. Это он? Он такой? Характеристика его впечатлила и большей частью не понравилась.
— Если ты хочешь вернуть его доверие, тебе придется говорить только правду. Ты не сможешь его обмануть. Лас читает нас, как открытую книгу.
— Но что-то же можно сделать? — Андерс растерянно посмотрел на свои руки.
— У Ласти, Ае, — поправился Санти, — есть одно потрясающее качество — он любит все новое и необычное. Попробуй. И наверняка отец тоже тебе что-то присоветовал.
Князь кивнул и улыбнулся.
— Что? — сразу заинтересовался герцог.
— У вас этого качества с избытком на двоих, — хмыкнул Андерс, оглянулся и увидел сына. Мгновение они смотрели друг другу в глаза, потом Ласайента резко повернулся и направился к лестнице.
— Ае! — догнал его крик Сантилли.
Значит, я такой! Ну, хорошо! Отлично!
Но далеко уйти не удалось. Найири, поднимающийся навстречу, оттеснил принца обратно.
Ах, так! Сговорились! Обложили со всех сторон!
— Ае, почему бы вам с отцом не поговорить начистоту, — спросил король, — Ну, накричите вы друг на друга, но хотя бы придете к чему-то.
— К чему? — Лас упрямо наклонил голову.
— Да помиритесь уже! — разгорячено воскликнул Сантилли.
— Зачем?
— Затем, что жить легче станет. Ласти, так нельзя, — в голосе друга слышалось сочувствие.
Ах, жалеем!
— Простить? Думаешь, легко жить никому не нужным? — начал заводиться принц, — Сдох бы после очередного приступа, и слава богам, отмучился, отмучилась. Похоронили и забыли. Он хоть когда-нибудь спросил, что я хочу? — Лас кивнул в сторону отца, — Почему я единственный должен был ходить в этих идиотских платьях? Весь обвешанный побрякушками, как кукла. Потому что он так хотел! — сын ткнул пальцем в отца, начиная повышать голос, — Идиотские куклы, идиотские бантики, идиотские туфельки. Я об этом мечтал?
— Ты не говорил, — возразил Андерс.
— Я. Говорил. Ты. Не. Слышал! — раздельно произнес Ласайента, — Там за стенами был целый мир, — он развел руки и снова указал на отца, — Ты сам рассказывал! Я просил тебя взять меня с собой. Что ты отвечал?
— Я боялся за тебя.
— Спасибо за заботу, — ядовито процедил Лас, — я оценил, особенно последний день. Прочувствовал от и до. Санти тоже за меня боится, но я живу. Понимаешь? Живу так, как никогда не жил бы с тобой или с кем-то еще! — Лас невольно повторил слова отца.
— Я не знаю, что на меня нашло. Не знаю. Не могу объяснить. Прости…
— Прости? И это все? А на колени встать?
— Лас! — не удержался Найири.
— Что, Лас?
— Остынь. Включи мозги, — Сантилли сделал шаг к другу, — Поставь себя на его место.
— Не хочу! — принц сжал кулаки.
«Сейчас бросится на кого-нибудь», — невольно подумалось королю.
— Пожалуйста, я прошу, — герцог хотел подойти ближе, но друг отступил, — Представь, как день за днем ты видишь, как умирает тот, кого ты любишь…
— Я бы боролся за него до последнего мгновенья! И пусть он не говорит мне о своей любви! Ее не было!
— Он не знал, что делать, — продолжал уговаривать Санти.
— Он не хотел знать! — выкрикнул принц и упрямо закончил, — Я устал и хочу уйти.
— Подожди, Ласти, — Найири заступил ему дорогу, — Ну, постарайся понять хотя бы сейчас. Твоему отцу тяжело.
— Дай ему шанс, — герцог серьезно посмотрел на друга, — Мне же ты дал шанс исправить свою ошибку.
Ласайента вскинул глаза, чтобы возразить и осекся, увидев выражение лица отца.
— Они отказались помогать, — горько усмехнулся он, глядя в палубу, — Все отказались. И ийет, и драконы. Я умолял, предлагал все, что у меня было, — князь провел по лицу руками, словно стирая воспоминания.
— Мы пробовали кровь твоего отца и мою, но не помогло, — продолжил за него Найири, — Таамир даже слушать не стал, а маги посмеялись.
Лас перевел взгляд на озадаченного Сантилли и не заметил, как разжал кулаки. Он ничего этого не знал, как и герцог.
— Во время приступов создавалось впечатление, что тебя сдавливает черная сеть, твой отец и Анми пытались снять ее, — Найири прикрыл глаза и тяжело вздохнул, — Безрезультатно, она словно вросла в тебя. Ты не мог есть, приходилось кормить тебя понемногу каждый час вместо положенных четырех.
— Мы делали массажи, чтобы снять судороги, — глядя в пустоту перед собой, произнес Андерс, — Ты задыхался в помещении, но на воздухе тебе было легче. Я просил помощи у стихийных духов, молил богов, но они молчали. Да, ты прав, у меня опустились руки. Надо было бороться до последнего, а я сдался. Я ждал, но не твоей смерти, — отец отрицательно покачал головой, — а чуда. Больше мне ждать было нечего. Мне казалось, что я остался один со своим горем.
Ласайента молчал. Ему хотелось понять отца, ведь до того вечера он был другим, но обида продолжала душить в своих тисках.