Пока цветёт смородина
Шрифт:
– Спокойно, парни! – поднял руку обладатель огненно-рыжей шевелюры. Говорил он вежливо, но энергетический кастет, с тихим гудением вибрировавший на его пальцах, выглядел внушительно. – Мы лишь пришли напомнить, что надо поспешить с возвратом долга. И никаких отсрочек и выплат по частям.
– У меня есть ещё три дня, – напомнил Винсент.
– Так-то оно так, – кивнул рыжий, – но уж больно сумма велика. Боюсь, даже стоимость твоего жилья не покроет трети долга. И то, если хата не в кредитной ипотеке.
– Это уже мои проблемы, – упрямо наклонил голову Винсент.
– Конечно твои, разве с этим кто-то спорит? – доброжелательно улыбнулся бандит. – Но нам нужна страховка, что ты не встанешь на лыжи и не скроешься из Сити. Живешь один, родственников нет, за твои долги и спросить некого.
– И чего вы хотите?
– Твой Ай-Ди, Ковальски. Главный документ, удостоверяющий личность, – в разговор вступил Крыс. Голос у него оказался неприятный, шипящий, под стать внешности. – Давай его сюда и приходи через три дня. Даже если не соберешь деньги, все равно приходи.
Крыс зловеще пошевелил рукой под полой плаща.
«Нервничает. И, судя по зрачкам, явный отморозок. Такой выстрелит, даже не задумываясь», – Винсент знал этот тип молодчиков. Озлобленные на весь мир, не имевшие ни жалости, ни сострадания.
– Только не трынди, что ты его потерял. Он был при тебе, когда ты делал ставки, – напомнил рыжий.
«Осведомленные, сволочи», – подумал Ковальски и, пожав плечами, медленно достал пластиковую карту с фотографией.
– Очень хорошо, – рыжий положил документ себе в карман. – И на тот случай, если тебе в голову придет какая-нибудь хрень, помни. Тони может отыскать человека везде. Хоть в заднице Сатаны. Впрочем, ходят слухи, что это и есть задница Мясника.
Приятель с ножом, заржал, а вот Крыс даже не улыбнулся, не сводя глаз с бывшего десантника.
Когда они ушли, Ковальски сел на холодные ступеньки лестницы. Неотрывно смотря на моргавшую мертвенно-белым светом лампу, подумал: «Дело – труба. Куда я теперь без Ай-Ди? Ни один банк не выдаст кредит без удостоверения личности. Да и что там могут предложить с моим-то гражданским рейтингом? Полугодовой абонемент на проезд в городском транспорте? Недаром я пошел за большими деньгами именно к Мяснику».
Да, дела…
В квартире напротив щелкнул замок. Винсент равнодушно взглянул на возникшего в проеме человека. Им оказался пожилой мужчина, одетый в поношенную и старомодную, но опрятную одежду. Мешковатый пиджак и брюки, вязаный свитер с высоким горлом.
Ковальски никогда с ним прежде не встречался. Любопытным было то, что незнакомец вышел из квартиры слесаря Питера и был обут в его тапки. Того самого Питера, что погиб от случайной бандитской пули.
– Простите великодушно, – поинтересовался незнакомец, – Вы ведь, кажется, из квартиры напротив?
Определенно, этот человек узнал в Ковальски соседа. Винсент кивнул.
– Хочу извиниться, что потревожил Вас, но обстоятельства вынуждают просить об одолжении.
– Вам помешали мои гости? – попробовал угадать Ковальски. – Простите. Они уже ушли.
– О, нет, что Вы! Такие, право слово, пустяки! – торопливо махнул руками человек. – Моя просьба имеет иной характер. Не найдётся ли у Вас несколько метров провода и банки с оловянным припоем? К сожалению, в работу пришлось внести изменения, и материалов не хватило.
– Припой у меня был. Предыдущий жилец занимался каким-то мелким ремонтом техники. Пожалуй, это то немногое, что осталось после него в квартире. Так что Вам повезло. Насчёт провода сложнее, но я дам пару удлинителей. Можете их разобрать. Полагаю, они все равно мне больше не понадобятся.
– О! – радостно воскликнул незнакомец. – Удлинитель это то, что нужно! Ах, я же не представился! Вернер Шмидт, бывший профессор Чикагского университета, пенсионер и Ваш новый сосед.
– Винсент Ковальски, – в свою очередь назвался должник Тони Мясника.
– Очень приятно! А знаете что, господин Ковальски, не зайти ли Вам к нам в гости на чашечку чая? У нас есть прекрасный контрабандный чай из индийской федерации. Настоящий. Такой Вы вряд ли пили, честное слово!
Винсент, было, заинтересовался. Кого еще имел в виду этот человек, говоря «к нам»? Но тут кое-что произошло.
За спиной Шмидта мелькнула тень.
Из глубины квартиры донесся шепот.
Профессор сделал вид, что не прислушивался.
Шепот стал громче.
Наконец, из-за его спины возникла изящная девичья рука и настойчиво дернула за полу пиджака. Человек отмахнулся и прикрыл дверь.
– Очень прошу, не отказывайтесь от приглашения!
Винсент кивнул и решительно потушил сигарету.
Когда Ковальски с коробкой переступил порог чужой квартиры, Шмидт быстро запер за ним дверь. Пожалуй, даже несколько торопливее, чем следовало бы.
– Мне снимать обувь? – спросил Винсент, в очередной раз взглянув на тапки Вернера.
– О, это совсем не обязательно! – заверил профессор. – Знаете, там, где я вырос, дома все ходили в тапочках. Теперь живу с этой привычкой. Но Вас принуждать не буду, ни Боже мой! Проходите, как есть!
Ковальски вежливо кивнул и шагнул в комнату. Обстановка выглядела необычно. Повсюду стояла техника и электронные приборы. Не слишком разбиравшийся в этих вещах Винсент опознал только осциллограф. Взгляд то и дело натыкался на мониторы, тихо гудевшие ящики системных блоков и бесчисленные провода. В дальнем конце комнаты, за столом с множеством экранов, сидел ещё один пожилой мужчина. В отличие от худощавого Вернера, этот седой человек был крупнее и носил очки.
– Салют! – поприветствовал он Ковальски, не вставая из-за стола. – Меня зовут Эдвард, я коллега Вернера, а это, – кивнул он на хрупкую девушку, почти утонувшую в глубоком кресле, и от того не сразу замеченную Винсентом, – Мирослава. Рады приветствовать в нашей скромной обители.