Пока цветет жасмин
Шрифт:
Экс-демоница молчала, но уже мысленно задавала ему вопросы. Видя недоумение на лице жены, Светоносный объяснил:
— Я сейчас делаю это только для того, чтобы тебе стало легче. Заканчивай свои истерики и всякий бред. Мы сейчас разрисуем стену, повеселимся, и после этого ты забудешь, что такое страдания и мучения. Я не хочу и не буду видеть твое безумие!
— Я… — Шатенка открыла рот, чтобы заговорить, но Люцифер её перебил:
— И я не потерплю страдающую жену рядом с собой, запомни это! Тебе, как моей избраннице, не позволено раскисать, словно лимон, осознай это, наконец-то. Ты должна быть сильной, держаться и бороться! Наконец-то я решился с тобой поговорить и остановить
Сын Зари взял из коробки баллончик с серой краской и улыбнулся. Он сказал Палами стать напротив него и не шевелиться. Пройс немного не поняла, что делает сейчас архангел, но затем до неё дошло. Она подчинилась и застыла, словно каменное изваяние, а Люцифер подошел к стене и стал на ней рисовать.
— Закрой глазки! — приказал он и сменил строгость на мягкость.
Она кивнула и закрыла глаза, а он все продолжал рисовать. Поставив баллончик с серой краской на землю, он взял коричневую краску и продолжил занятие. Далее последовала синяя, красная и желтая. Около двадцати минут архангел старательно рисовал, а Палами всё стояла с закрытыми глазами и улыбкой на устах, и наслаждалась присутствием мужа. Только рядом с Люцифером она поняла, что опять ожила. Сейчас она была как цветок, нуждающийся в воде. Если его поливают - он распускается, а если забывают полить - вянет. Так было и с Палами. Падший был для неё не просто водой, которая была необходима как источник жизненных сил и энергии, он был для неё смыслом жизни. И когда его не было рядом, нежный цветок превращался в засохший, колючий бурьян. Палами знала, насколько ей нужен был Люцифер. Она дышит ради него, живет ради него… И только он один целитель её души и тела. И только он может залечивать её раны одним присутствием или прикосновением. И никакие обезболивающие, успокоительные и даже способности Михаила здесь не помогут.
— Готово! Открывай глазки! — радостно воскликнул Падший, отложив баллончик с зеленой краской.
Палами быстро открыла глаза и обомлела. Прямо напротив неё виднелся её же портрет. Она восхищённо всплеснула руками и посмотрела на довольного мужа, не ожидая, что он её нарисует, и что он вообще умеет это делать. Последнее, что видела Палами, это как Светоносный рисовал на окне… Вилы. А тут такой портрет. Позитивные эмоции, счастье и радость за одну минуту наполнили её сердце, и она даже сама себе удивилась, насколько ей сразу стало легче, и источником радости, которую сейчас она испытывала был Люцифер. Не контролируя себя, она бросилась к Люциферу и повисла у него на шее.
— Нравится? — спросил он, обняв жену и поцеловав в ответ. — Я старался. Прости, я немного не Пикассо, но всё же.
— Очень… Красиво, — восхитилась она и сильнее прижалась к любимому. — Но, я тебе тоже тогда сделаю сюрприз. Отойди на то место, где стояла я! Давай быстрее. Делай то, что я тебе говорю!
Она легонько улыбнулась и взяла баллончик с серой краской. Он, сделав что-то наподобие поклона в знак подчинения молодой жене, отошел туда, где стояла Палами, и стал наблюдать за ней. Он прекрасно знал, что собралась делать его Палами, и радовался этому. А она тем временем взяла баллончик с серой краской и стала на стене что-то рисовать. Она периодически меняла краски, смешивала серые и болотные цвета и с энтузиазмом рисовала. Последним штрихом была голубая краска. И вот, дорисовав и подправив рисунок, довольная, она отошла от стены, огласив:
— А это мой подарок тебе!
Светоносный сделал шаг и подошел к стене, смотря на свой портрет и смеясь. Он сладко поцеловал Палами и, подняв её, закружил над землей. Теперь Палами наслаждалась объятьями мужа и не хотела, чтобы этот счастливый момент заканчивался.
— Последний штрих! Теперь картина готова. И она навсегда останется на этой берлинской стене. Вот теперь мы никогда не расстанемся, и эта картина будет нас хранить! Я не знал, что ты такой художник у меня!
— Я и не такое могу, — констатировала Палами и взяла баллончик с желтой краской.
Она нарисовала большое, желтое солнце, а Люцифер, обняв её за талию, заметил:
— Ты не так солнце нарисовала. Это нужно делать вот так…
Архангел взял остатки желтой краски и увеличил рисунок, подрисовав солнцу рот и улыбку. Он откинул баллончик в сторону, довольно потер руки и счастливо сказал:
— Люблю тебя.
— И я тебя, Люцифер, но…
Светоносный приложил палец к губам девушки.
— Ничего не говори… Береги себя, Палами. Мы скоро увидимся, обещаю тебе. Скоро все закончится, и мы будем вместе.
— Но… Я не понимаю, — шептала она.
— Береги нашу любовь.
И даже ответить ничего не успела Пройс, как Люцифер неожиданно исчез.
И тогда Палами открыла глаза и вскочила с кровати, тяжело дыша. Она посмотрела на свой сосуд, который снова стал слабеть, а раны и рубцы никуда не исчезли и заболели с новой силой. Поняв, что это был только сон или же странное видение, девушка бросилась к окну, разшторивая занавески и замечая такой “любимый” Париж. Только яркие огни ночного города над набережной Сены и огромной Эйфелевой башни блестели в чарах осенней и холодной ночи. Поняв, что то был только сон, шатенка нервно сглотнула, но постаралась взять себя в руки. Она хотела заплакать, но что-то ей сдержало, и Пройс подавила слезы.
“Я не потерплю рядом с собой страдающую жену”. — Вертелись в голове последние слова архангела Люцифера.
— Я не буду, хватит уже, — дала себе обещание Палами, встряхнув каштановыми волосами. — Пора заканчивать весь этот бред… Но… Короче, мне нужно всё спросить.
Она отбежала от окна и бросилась к двери, а затем, открыв её, выбежала в коридор, несясь по ступеням дома архистратига, на первый этаж. Она уже не плакала, не истерила и не кричала. Теперь она поняла, что страданиями горю не поможешь, нужно перебороть себя, а слезы лить пора перестать. Тем более так приказал Люцифер.
И вот, запыхавшаяся Палами влетела в гостиную, напугав Михаила, который сидел на диване и просматривал отчеты капитанов многочисленных гарнизонов. После того, как невестка затопила дом и чуть не сотворила самоубийство, он решил её точно не оставлять одну, а быть с ней все время. И из-за такого решения ему пришлось взять всю работу домой.
— Что случилось? — спросил Михаил, подняв глаза на запыхавшуюся невестку.
Она слегка перевела дух, отдышалась, а затем ответила:
— Он был там! В моем видении!
— В каком видении? — Архистратиг вопросительно вскинул бровь и отложил отчеты в сторону. — Палами, успокойся! Выдохни и расскажи мне всё нормально. И вообще, перестань переживать. Не забывай о сосуде, который и так не последнем издыхании у тебя! Или тебе нравится ходить гниющей?!
Невестка последовала совету деверя и выдохнула, потупляя взгляд. Палами почувствовала, что слезы опять появились, но она опустила голову, поджала губу, а затем взяла себя в руки… И поборола их.
— В видении, — начала Палами. — После того, как ты меня спать заставил. У меня было то ли видение или что-то такое, и там пришел Люцифер. Михаил, я видела его! Видела его так, как вижу сейчас тебя…