Пока гром не грянет
Шрифт:
Увидев эту картину, Скоробогатова вначале просто остолбенела. А потом тишину театральных коридоров разорвал ее отчаянный истерический крик.
Мне стоило немалых трудов ее успокоить. К тому же в уборной, кроме этого злосчастного пуфика, безнадежно испорченного голубиной кровью, не было ни одного стула. То есть посадить несчастную испуганную женщину было абсолютно не на что!
В конце концов я вывела ее из комнаты в коридор, где Алевтина Павловна продолжала истошно вопить. Поток децибелов, исходящий из ее глотки, мне удалось остановить только старым, уже много
На ее крик по коридору уже несся не на шутку встревоженный супруг. Волосы его растрепались, борода всклокочена. Наверное, он, бедный, несся так от самой сцены! Господи, неужели и там было слышно?
– Что?! Что случилось? – закричал он, обращаясь ко мне.
– Ничего страшного. Просто наш неизвестный друг в очередной раз напомнил о себе! – ответила я.
– С тобой все в порядке, дорогая? – спросил он у жены, бережно обнимая ее за плечи.
– Да! Все в порядке! – всхлипнула Алевтина Павловна.
– Так что же произошло? – уже спокойным голосом поинтересовался режиссер.
– Сами посмотрите! – мрачно ответила я, кивнув на дверь уборной.
Скоробогатов оставил свою благоверную супругу и открыл дверь в ее уборную.
– Тьфу ты! – выразил он свое впечатление от увиденного.
Я снова зашла в комнату. Только теперь я заметила бумажку, которая была вставлена в щель между стеной и зеркалом. Я взяла в руки небольшой лист с наклеенными на него буквами, вырезанными из газет. Разнокалиберные заглавные буквы составляли неровную, пляшущую фразу: «ТЫ МОЯ ГОЛУБКА...»
Первое, что мне вспомнилось, когда я на другой день проснулась дома в своей постели, – это безумные события предыдущего дня. Тетя Мила на кухне уже готовила очередную утреннюю партию своих плюшек, одновременно напевая какую-то оперную арию. За окном ей весело вторили птицы, в окно своими лучами било яркое июльское солнце. Прекрасный день! В такой день следует встать с хорошим настроением и потом до вечера наслаждаться жизнью! Только вот у меня на душе было, мягко говоря, плохо. Точнее, просто отвратительно!
Встреча с подозрительным типом в коридоре, потом дурацкое (другого слова здесь и не подберешь) заточение на чердаке. Потом триумфальный спуск через люк в потолке на глазах у моих наилюбезнейших клиентов! И в завершение – очередная кровь в артистической уборной Алевтины Павловны. Конечно, никто не усомнился в моих профессиональных способностях, тем более что по-настоящему работать на Скоробогатовых я начинала только сегодня.
Но я сама была ужасно недовольна собой. Наверное, последние гладенькие дела, когда вся моя работа сводилась лишь к присутствию на разного рода фуршетах и презентациях с сытенькими банкирами, не интересующими никого, кроме их ревнивых женушек, окончательно усыпили мою бдительность!
Все, начинаю новую жизнь! С этого момента – больше ни одного прокола!
– Проснулась? – В комнату заглянула улыбающаяся тетя Мила.
– Ага! – ответила я, потягиваясь.
– Тогда
– Ставь! – сказала я, решительно отбрасывая одеяло.
Уже когда я сидела за столом на кухне и уплетала румяные тетины плюшки, запивая их прекрасно сваренным черным кофе, тетя меня спросила:
– Ну и как тебе театральная жизнь?
– Честно? Не очень! Рада, что не воплотила в жизнь свою детскую мечту стать артисткой!
– А когда это ты хотела стать артисткой? – удивилась тетя Мила. – Что-то я такого не помню! Вроде бы ты родилась уже с погонами на плечах.
– А этого не знали даже родители. В пять лет я твердо решила, что буду актрисой. Правда, я хотела сниматься в кино.
– Представляю, что было бы с твоим отцом, если бы ты попробовала осуществить эту мечту!
– Проклял бы! – засмеялась я. – А потом выдал бы пятьдесят нарядов вне очереди!
Мы с Алевтиной договорились, что я приеду в девять. Там мы садимся в служебную театральную «Волгу» и едем в театр. Но дома у Скоробогатовых меня ждал очередной сюрприз. Когда я вошла в гостиную в сопровождении Алевтины Павловны, там уже присутствовал Георгий Михайлович и еще какой-то грузный мужчина в хорошем, но уже порядком заношенном черном костюме.
– Доброе утро, Женечка! – Режиссер подбежал ко мне и поцеловал руку.
– Доброе утро! – холодно отреагировала я.
– Познакомьтесь, пожалуйста, с директором охранного агентства «Рекс» Владимиром Александровичем Михайловым.
– Очень приятно! – кивнула я типу в черном костюме.
– У нас возникла небольшая проблема! – продолжил Скоробогатов. – Дело в том, что Владимир Александрович отказывается работать вместе с вами!
– То есть? – Я удивленно подняла брови.
– То есть мы не работаем в связках с другими охранными агентствами, тем более с частными лицами, тем более с женщинами! – подал голос грузный мужчина.
– Не поняла? – Я вопросительно посмотрела вначале на Скоробогатова, затем на его супругу, которая все это время с недовольным лицом стояла в дверях.
– Я даже не знаю, что делать! – развел руками режиссер.
– Тогда кто же знает? – спросила я. – Насколько я понимаю, здесь решается вопрос о том, кто далее будет охранять вашу супругу: я или «Рекс». И теперь все зависит только от вашего решения.
– Я считаю, что будет лучше, если мы поручим мою охрану Евгении Максимовне! – сказала Алевтина Павловна.
– А я думаю, что с двумя ребятами из «Рекса» тебе будет спокойнее.
– Я склонна больше доверять женщине! – заявила Алевтина Павловна.
– Но здесь речь идет не о женских секретах, а об охране твоей жизни! – замахал руками Скоробогатов.
– Вообще-то, Алевтина Павловна, ваш муж в данный момент совершенно прав! Когда мы подписывали с вами контракт, то брали на себя определенные обязательства по вашей охране! – не вставая с дивана, заявил Михайлов.
– Так где же она, ваша охрана? – зашипела на него Алевтина Павловна. – Только привозите на работу и с работы! А кто вчера был в моей уборной, знаете?