Пока не погаснут звезды
Шрифт:
– Так у них совсем ничего не было?
– Пару раз было, хотя точно не скажу. Ястреб в свою постель зрителей не приглашает, - Терри усмехнулся. – Просто мордочка Сол была слишком счастливой, чтобы не понять, что у нее были ночные приключения. У нас тогда долгий простой был. Командир сильно навеселе вернулся. Я дежурил как раз, а ребята отдыхали. Кроме нас троих - меня, Сол и Ястреба – никого не было. Она тогда со мной попрощалась, когда он пришел, добрых снов пожелала и ушла. А утром сияла, как звезда на небе. Но через день-два ходила мрачней тучи. Ясное дело, дальше у них ничего не
– Какие у вас тут страсти кипят, - с фальшивой насмешкой фыркнула я.
– Там, где есть женщина, страсти закономерны, - с улыбкой ответил Терри.
Теперь было ясно, отчего взбесилась Сол. Должно быть, она еще никогда не видела, чтобы их Ястреб, как там сказал Ярый: «Пялился каждый раз, как она оказывалась на виду…». Откуда же им было знать, что их командира обуревают, отнюдь, не нежные чувства. Сол была бы счастлива, узнай она, что ее обожаемый Ястреб мысленно расправляется со мной. Наверное, каждый раз об этом думал…
«Иногда ты бываешь невыносимой дурой».
Неожиданно прозвучавший в голове голос Брато, я решительно отогнала. Да и с чего ему испытывать иные чувства, если в его приговоре я сыграла свою роль? И пусть это было короткое свидетельство, но оно легло в копилку к остальным обвинениям. Конечно, он не ожидал, что наивная дура, верившая каждому его слову подтвердит, что он неоднократно нарушал устав академии и отлучался для участия в запрещенных законом гонках. Впрочем, сама я смутно помню этот допрос. Единственное, что осталось четким воспоминанием – это твердый голос отца, чеканящий: «Говори. Не смей жалеть ублюдка». И я говорила, больше слушаясь генерала, чем своих желаний. У меня их тогда попросту не было, кроме одного – залезть в какую-нибудь щель и там умереть. Да и мое свидетельство выражалось лишь в слове – да. Следователь спрашивал, я слушала приказ отца и подтверждала. В суде предоставили протокол допроса, так мне тогда говорили следователь и папа, успокаивая, что покидать дом мне не придется. Вряд ли я тогда смогла бы выдержать встречу с Егором…
Так что Сол ревновала и бесилась зря. Чтобы не двигало сейчас бывшим курсантом, сомневаюсь, что это были хоть сколько-нибудь добрые чувства. И его обвинения, уже не раз мне высказанные, это подтверждали. Впрочем, за это я не винила бывшего, винила за другое. И вот это другое мне совершенно не хотелось вспомнить. Начиная от слов: «Это дочка ректора. Да, мы поигрались с ней, так, ничего серьезного. Толка никакого, одни проблемы от ее папаши», - до отцовского срывающегося шепота: «Всё будет хорошо, малыш. Я достану ублюдка». Всё, что пережила маленькая глупая девочка, умерло вместе с этой девочкой тринадцать лет назад…
– Сорг, командир, - голос Терри выдернул меня из мыслей.
– Уже? – голос
Терри и я обернулись в его сторону. Взгляд бывшего был устремлен в пространство, кажется, его сейчас вообще не было в рубке управления. Аривеец поджал губы, словно на что-то решался, затем кашлянул и произнес:
– Мы можем убраться отсюда.
– Что?
Егор мотнул головой, сфокусировал взгляд на пилоте, затем перевел его на меня и тяжело сглотнул.
– Ястреб, мы можем стартовать прямо сейчас, - повторил Терри. – Нас ничего не…
– Нет, - Брато покачал головой. – Нет. Решение принято и одобрено всей группой.
– Не всей, - мрачновато отозвался аривеец. – Я был против. Голос Ярого учитывать нельзя, он еще проходит восстановительное лечение. Иван и Дэв, ты и я. Первые «за», я «против». Что скажешь ты, Ястреб?
Егор, смотревший в это время себе под ноги, поднял голову и взглянул на меня. Затем его взгляд метнулся к Терри, Брато открыл, было, рот, но вдруг поджал губы, отрицательно качнул головой и произнес зло и жестко:
– Решение принято группой.
Развернулся, с силой ударил кулаком по переборке и покинул рубку. Терри как-то виновато улыбнулся и развел руками.
– Иногда его упертость просто бесит, - досадливо поморщился аривеец.
Я хмыкнула, попыталась сдержаться, но злой издевательский смех все-таки вырвался из горла. Я хохотала, откинув голову назад, до истерики, до слез. Смеялась и никак не могла остановиться.
– Всё… - выдавила я сквозь смех, - всё как… раньше… Он не… меня… не меняется…
– Лиса, - Терри поднялся с места, взял меня за плечи и слегка встряхнул.
Я замотала головой:
– Я в… в порядке, Те… Терри, всё хо… хорошо… Твою ма… мать…
Хлесткая пощечина оборвала истерику. Аривеец возвышался надомной. Взгляд его был хмурым.
– Я в порядке, - ответила я, поднимаясь с места.
– Что между вами произошло? – вопрос Элистерро нагнал меня уже на выходе из рубки.
Пожав плечами, я ответила:
– Крах выдуманной реальности, только и всего.
Возле трапа стоял Брато. Он заступил мне дорогу, кажется, собрался что-то сказать, но не сказал. Посторонился, пропуская, и направился следом. Я полуобернулась, удивленно взглянув на бывшего.
– Ты хотела обрезать волосы, - пояснил он, глядя в сторону. – Я помогу.
– А, да, - усмехнулась я. – Придадим товарный вид, чтобы не испугать нанимателя.
– Катись ты к черту, - неожиданно рассердился наемник. Развернулся, собираясь уйти, но я накрыла его плечо ладонью, останавливая.
– Или помоги, как собирался, или отдай ножницы. Я сама всё сделаю.
– Помогу, - отозвался Брато, и мы все-таки дошли до каюты.
Я уселась на стул, попыталась казаться разнузданной, даже вульгарной, но показная бравада так и растаяла в воздухе, когда ладонь Егора легла мне на голову, скользнула по волосам и застыла в основании шеи, чуть сдавив ее.
– Что замер? – вместо насмешки вышел шепот.
– Ильса… Мне… жаль.
– Да режь ты уже эти чертовы волосы! – нервно вскрикнула я. – Режь, и я, наконец, уберусь от тебя подальше.