Пока не погаснут звезды
Шрифт:
Мир вдруг сузился до нас двоих. Исчезли остальные наемники, исчезла рубка, только я и мой бывший, стоявший напротив, остались одни во всей Вселенной. Внутри меня разгорался огонь. Он проник в вены и артерии, превратив кровь в обжигающую лаву, и она понеслась по телу, превращая в пепел все иные чувства, кроме застарелой обиды и дикого разочарования в том, кто был для меня когда-то центром Вселенной.
Кажется, нечто похожее происходило и с Егором Брато. Он подался вперед, словно мечтал сейчас вцепиться мне в горло. На щеках его заиграли желваки, глаза
– Ты права, Лисеныш, - хлестко ответил бывший курсант. – Ничего не меняется. Лицемерная дрянь остается дрянью, что в семнадцать, что в тридцать.
– Полностью согласна, - кивнула я. – Подонки не меняются, что в двадцать, что в тридцать три. Гниль, она из организма с подпиливанием зубов не исчезает.
– Гниль?!
Он все-таки сорвался с места, в одно мгновение оказался рядом и теперь возвышался надо мной скалой, давя мощным сложением и яростью во взгляде.
– Тебе ли говорить о гнили, папина дочка?
– А ты папу моего не трогай!
– взвилась я. – Он, в отличие от тебя, меня не сдавал. Вытащил из задницы, в которую ты меня отправил. Ты, Птенчик, и никто другой. Ты! Ты, кому я верила всей душой! Это ты сотворил из меня то, что сейчас видишь! Ты украл у меня всё, что могло быть…
– Я украл? – Брато схватил меня за плечи и с силой встряхнул так, что я клацнула зубами. – Я украл у тебя?! Твоими стараниями я отправился на Адору! Твоими стараниями я потерял будущее! Двадцать лет, Лисеныш, мне было двадцать лет. Я мог стать коммандером на каком-нибудь космическом крейсере и честно служить своей империи. Мог жить без оглядки, оставаясь собой. Но ты забрала у меня всё, ВСЁ! Ты превратила курсанта в преступника, в беглеца!
– Так вы все-таки знакомы! – восклицание Ярого взорвало накалившееся до предела пространство. И взаимные обвинения, готовые вырваться наружу, обернулись пеплом, сгорев в наших полыхающих взглядах. Егор выпустил меня из захвата. Он отвернулся, уперся ладонями в спинку кресла пилота, на котором сидел Терри, и склонил голову, приводя тяжелое дыхание в порядок. Я растерянно озиралась, ловила напряженные взгляды, не понимая, как могла настолько сорваться. Я не хотела ничего этого говорить. Моя боль только моя… - Сол говорила об этом. Девочка извелась, наблюдая, как ты пялишься на эту каждый раз, когда она оказывалась на виду…
– Заткнись! – неожиданно гаркнул Брато.
– Сол страдала! – воскликнул крепыш. – Если бы ты не распустил сопли из-за этой суки, Сол не сглупила бы!
– Ты говоришь чушь, - Терри поднялся со своего кресла. – Это были чувства Сол и только. Ни Ястреб, ни Лиса не могут отвечать за то, что она вбила себе в голову. И если бы ты не потворствовал ее блажи, то…
– Не смей! – заревел Ярый, бросаясь на Терри.
Официант и Иван метнулись между ними, удерживая противников на расстоянии. Брато полуобернулся, бросил на меня взгляд.
– Это лучший выход, Лисеныш. Кроме того, что скоро на нас насядут спецслужбы Аривеи и, черт
– Благодетель, - язвительно усмехнулась я. Мотнула головой, отгоняя новый приступ ярости, развернулась и стремительно покинула рубку.
Внутри по-прежнему всё кипело. Эмоции зашкаливали, и до безумия хотелось их на что-нибудь обрушить. Или на кого-нибудь, это особого значения не имело. Какого черта он говорил? После всего, что я пережила по его вине, я еще и виновата в том, что он спустил в утилизатор свое будущее? Какого черта я спрашиваю?!
– Лиса, - я обернулась, это был Терри. – Подожди.
Я выставила руку развернутой ладонью вперед, останавливая аривейца. Он был единственным, с кем я могла тут общаться, и терять возможность не оказаться в полной изоляции мне не хотелось.
– Терри, не сейчас, - отстраненно произнесла я.
– Я просто…
– Просто уйди. Так будет лучше и… безопасней.
Он пару секунд смотрел на меня, после кивнул и позволил уйти, больше не останавливая. Я вернулась в свою каюту, но находиться в закрытом пространстве наедине с раздирающими меня на части чувствами было невыносимо. Я некоторое время металась из угла в угол, словно зверь, загнанный в угол. Злость не уходила. Вскоре к ней прибавилась и головная боль.
– Твою мать, - выругалась я, падая на койку.
Боль нарастала, на лбу выступила испарина. Я подняла руки на уровень глаз и выругалась снова, глядя на то, как они дрожат. Поднялась с койки и охнула. Перед глазами плыло. Я зажмурилась, помотала головой, и меня тут же снесло в сторону.
– Отлично, мне еще потери координации не хватало, - прошептала я, открыв глаза и пытаясь сориентироваться.
Сделала несколько шагов, меня повело в сторону. Едва успев выставить руку, я оперлась на переборку, снова закрыла глаза и попыталась выровнять сбившееся дыхание. «Паучок» в моей голове, подпитавшись очередным стрессом, вил свою паутину, продолжая медленно уничтожать меня.
– Черта с два! – рявкнула я и открыла глаза.
Четкость зрения вернулась, руки еще подрагивали, но сделать более-менее твердый шаг я смогла. Из каюты выходила почти уверенно, а через пару шагов осталась только ноющая головная боль. Обращаться за помощью к бывшему, или кому-то еще из команды, мне не хотелось. Медицинский отсек я решила найти сама. Строение катеров подобного типа было примерно одинаковым, и о месторасположении искомого отсека я примерно догадывалась.
Стараясь не производить много шума, чтобы не привлекать внимания, я спустилась по трапу и прошла в противоположную сторону от рубки управления. Крест на двери показал, что направление я выбрала верно. Поджав губы, я толкнула дверь, она оказалась не заперта.