Пока не погаснут звезды
Шрифт:
И лишь однажды за несколько тягостных дней ожидания, показавшихся мне вечностью, Егор обнажил то, что творится у него на душе. Кажется, он решил, что я уснула, потому что на стук в дверь выругался шепотом и открывать пошел тоже тихо. Пошипел на Дэва, закрыл дверь и вернулся назад. Сквозь ресницы я увидела, как Егор присел перед койкой на корточки, расправил одеяло, а после уткнулся лбом в край койки.
– Глупый Лисеныш, - услышала я его приглушенный голос. – Думаешь, не понимаю, как тебе тяжело? Бесишься, наверное, внутри, что я вожусь с тобой, только я и не такое видел. Плевать мне на то, что ты не принцесса с далеких звезд, а обычный человек. Но не могу я уйти, понимаешь? Боюсь до дрожи, что вернусь, а ты уже… черт. –
После пересел на край койки и склонился к моему лицу.
– Не могу я тебя потерять, понимаешь? Тринадцать лет как-то обходился, а сейчас не могу понять – как? И не смотри на меня так, я никуда не уйду, и заботиться о тебе не перестану. Плевать мне на то, что ты думаешь. Хочешь, ругай меня. Хочешь, вини во всем. Называй, кем хочешь, только… - Он вновь судорожно вздохнул и договорил: - Только живи, Лисеныш.
В это мгновение мне хотелось накричать на него, сказать, что он дурак. Что ради меня, он снова подставился, и теперь его многолетнее укрытие исчезло. Хотела сказать, что ему стоило оставить меня где-нибудь, а самому скрыться, потому что он беглый преступник, потому что ничего хорошего его теперь не ждет. Если мой отец сообщил о местонахождении Егора Брато, то его возьмут, непременно возьмут, и уже не будет шального неунывающего наемника Ястреба. Не будет его веселой улыбки, не будет невероятных глаз, не будет шуток на грани приличий, не будет крепких объятий и жаркого шепота: «Что творишь со мной, Лисеныш». Но ведь это невозможно! Как же я смогу теперь остаться без тебя, мой сумасшедший Ястреб?
– Ильса, ты плачешь. Лисеныш, всё будет хорошо.
Да не будет хорошо. Уже ничего не будет хорошо! И лучше бы мне умереть прямо сейчас, чтобы ты успел скрыться, пока не стало поздно… А тебе лучше забыть меня такую. Помни наивную семнадцатилетнюю девочку, которая смотрела на тебя с замиранием сердца. Помни поцелуй над пропастью, помни закат на Тагане, и наш первый раз. Помни всё, что было тогда, но забудь это неподвижное существо, которое не может произнести даже твое имя…
– Я люблю тебя, Лисенок…
Я закрыла глаза и больше не открывала их, пока он целовал мое лицо, пока шептал, как я нужна ему. Слушала и злилась на упертого самоубийцу, который спасая мою жизнь, продолжается двигаться к своей смерти. Не хочу!!!
– Мы со всем справимся. Скоро появится твой отец, и тогда станет легче. Я верю в это, и ты верь.
Только и оставалось верить в то, что папа сумеет через свои связи договориться с Аривеей, и я успею рассказать ему, как всё было тринадцать лет назад, приложу все силы, чтобы убедить не выдавать Егора. Раз он не отказался выслушать бывшего курсанта, раз согласился помочь мне, быть может, я еще смогу пробиться сквозь закоснелость и упрямство генерала. Вот именно эта надежда и заставляла держаться и не свалиться окончательно в черный омут безнадежности и отчаяния.
Решение вопроса мы ждали на Ритерро, прячась за магнитным полем его спутника, достаточно мощного, чтобы приборы давали искажение даже на поверхности планеты. На связь выйти не было возможности всё из-за тех же помех, причиной которых служила Миани, поэтому мы ждали, когда за нами прилетят. Такой была договоренность с моим отцом. Но прошло уже три дня, плюс время на полет до Ритерро, а нас пока никто не искал. И как продвигаются дела, мы не знали. Хвала Вселенной, не появлялся и Гротер со своими людьми. Об их местонахождении и действиях тоже оставалось только догадываться. Но в то, что аривеец отступится, особенно сейчас, верилось с трудом. Теперь разговор уже шел о его благополучии и жизни. Аривея предателей не прощает. А в нем, сыне аривейки и землянина ценности для планеты не было никакой. Так что оставалось ждать его следующего хода.
Так прошли три дня на Ритерро. Запаса кислорода на катере хватило бы еще на месяц, по этому поводу волнений не было. Провиант так же был в наличии, лекарственные средства почти не расходовались, но наемники пребывали в нервном ожидании. Я не видела их, но иногда слышала разговоры. Всем хотелось, чтобы эта история скорей пришла хоть к какому-нибудь финалу. И если Ястреб переживал из-за меня, то его парни нервничали из-за своего командира. Думаю, таким видеть бравого Ястреба им еще не доводилось. Я их прекрасно понимала и не удивилась, если бы кто-то из них вдруг ворвался в каюту и обвинил меня в их бедах, но никто не вламывался и не обвинял. Кажется, они этого даже не обсуждали, но ждали появления посланника от генерала или с Аривеи с тем же нетерпением, что и Егор.
И по истечении третьего дня в дверь каюты замолотили. Брато стремительно приблизился к ней, распахнул, но прежде, чем успел что-то сказать, Дэв выпалил:
– Там «Рекс». Приземлился недалеко от нас. На корпусе флаг Геи. Сейчас к нам движется человек. Один. Руки подняты, показывает, что оружия нет.
– Открыть шлюз, - приказал Егор, сделал шаг в коридор, но вернулся назад и привалился к переборке. – Неужели дождались? Лишь бы с добрыми вестями.
Он с минуту смотрел на меня, но отрицательно мотнул головой и каюту так и не покинул. Сел на край койки и сжал мою руку. Прикосновения не чувствовала, но видела, как сжимаются пальцы Егора на моей ладони. Потом захват становился слабей, и пальцы опять сжимались. Он нервничал, но на лице так ничего и не отразилось. Внешне Ястреб казался спокойным, как тогда, когда своей холодностью защищал меня в доме Хмурого.
Казалось, время растянулось, подобно резине, пространство превратилось в вакуум, мешавший вдохнуть полной грудью. Мой взгляд не отпускал пальцы Брато, продолжавшие мять мою ладонь. До безумия хотелось обнять его, прижаться всем телом и сказать, что он лучшее, что случилось со мной в моей жизни. Лучший мужчина, лучший друг, лучший любовник, мой лучик света, согревший много лет назад и продолжавший дарить свои тепло и свет спустя паршивых и одиноких тринадцать лет. Словно почувствовав, что я думаю он нем, Егор обернулся.
– Я буду с тобой рядом, - сказал он. – Чтобы не случилось, теперь я буду рядом.
Прикрыла глаза, показывая, что поняла и согласна. Брато наклонился, поцеловал меня в губы, но снова распрямился, потому что послышались приближающиеся шаги. Сердце вдруг сорвалось в бешеный галоп, пока я слушала этот основательный и уверенный перестук подошв. Егор поднялся на ноги, заслонив меня собой. И когда дверь открылась, я не смогла разглядеть того, кто вошел в каюту. На мгновение время замерло, потом Егор шагнул в сторону, и я увидела…
– Па…
Это был даже не шепот. Просто выдох, и я повторила:
– Па… па.
Генерал Космического флота Геи стоял у входа в каюту и не сводил с меня взгляда. Наконец, он отлепился от своего места, приблизился…
– Здравствуй, Ильса.
Мутная пелена слез закрыла взор, и я так и не смогла рассмотреть его. Только сердце продолжало колотиться в груди от волнения. А еще накатило осознание – я дико соскучилась по нему. По моему строгому, непримиримому, упертому Железному генералу, по моему папе, который катал меня на своей спине в детстве. Который водил меня в зоопарк смотреть на зверей с разных планет, который позволил побывать на своем крейсере, и который нес меня из подвала дома Хмурого, пряча слезы.