Пока не погаснут звезды

Цыпленкова Юлия

– Злая ты, - однако прежде, чем я успела ответить, добавил: - Но я тебя прощаю. – И уже совершенно иным тоном, равнодушным и сухим: - Не выйдешь через пять минут сама, я тебе помогу выйти. Не факт, что тебе это понравится. Время пошло.

Дверь закрылась, а я осталась задыхаться от бессильной злости. Ненавижу быть игрушкой для зарвавшихся ублюдков! Ненавижу чувствовать себя зависимой! Ненавижу удавку на своей шее! Черт, я, кажется, ненавижу Гротера. Но проверять, что он сделает, чтобы показать, кто у нас главный, я не стала. А что он может сделать? Взорвет мне голову вспышкой боли, изнасилует или просто вытащит голую из

ванной и снова обездвижит? Да кто его, дурака, знает?

– Четыре минуты, - раздался от дверей голос Гротера.

Я шумно выдохнула сквозь стиснутые зубы, плеснула себе в лицо воды и позвала:

– Иди сюда.

Зачем я его звала? А чтоб не давать ему возможности полностью навязать свою волю. Хочет поговорить? Поговорим. Но на моих условиях. Хоть в мелочи, но взять верх! А то, что я всё еще голая в ванной, так плевать. Он не настолько животное, каким хочет казаться. Это тоже фальшивая личина, под которой скрывается расчетливый умный мужик, просчитывающий свои действия и их последствия на несколько шагов вперед. Вот он, Гротер, милый веселый парень, только простые и милые не работают в Службах Безопасности своих планет. Тот, кто вербовал меня, тоже казался рубахой-парнем, но ведь и я не девочка-цветочек, и в эти финты не верю уже больше десяти лет.

– Ну? – аривеец замер на пороге, привалившись плечом к стене.

– Устраивайся, - я по-хозяйски повела рукой.

– Зачем? – не без иронии спросил напарник.

– Ты уже не хочешь разговаривать? – «удивилась» я.

– Там удобней, - Гротер кивнул себе за спину.

– А мне здесь неплохо, - пожав плечами, я скрестила ноги, и прикрыла грудь рукой, чтобы не отвлекать аривейскую наследственность. – Ну что? Разговариваем здесь, или молчим там?

– Я могу заставить тебя говорить, - заметил Гротер, усаживаясь на бортик душевой кабины.

– Можешь, - спорить не стала. – А я могу наделать ошибок в работе, случайно.

– Твою ж мать, Лиса, - напарник криво усмехнулся и мотнул головой. – И все-таки ты сука.

– А ты козел, но жить нам это не мешает, не так ли? – парировала я.

– И не поспоришь, - хмыкнул аривеец. – Ладно. Так что у вас произошло с Лаитерро, когда я скромно удалился?

Следующие полчаса мы обсуждали поездку и ее последствия. Гротер потирал руки и довольно ухмылялся, я оставалась спокойной. Мой первый азарт успел благополучно угаснуть, осталось только знакомое рабочее состояние и привычка к анализу своих и чужих действий. Я профессионал и, начиная работать, довожу дело до конца – это устоявшееся правило.

Когда-то его в меня вбивал отец, требуя не бросать начатое на половине пути, а доводить дело до логического завершения. Мой побег из дома, кстати, как раз отголосок поучений генерала. Когда я очнулась от затянувшейся в два года апатии, и мою голову посетила светлая мысль о том, чтобы рвануть подальше от отца с его планами на мою жизнь, не буду врать, что не испугалась. В никуда, без знакомств, с малым количеством средств к существованию – это могло бы меня остановить, но папа учил: «Приняла решение, сделай». И я сделала.

А дальше была отчаянная решимость и желание стать кем-то, благодаря себе самой, а не связям генерала Романова. Это едва не стоило мне жизни, как я уже вспоминала, но Кноп вмешался в ход событий, и только намечавшаяся стезя укоренилась, став твердой почвой. Велес и Кноп немало потрудились, превращая

меня в нынешнюю Лису. Один учил твердости, второй осторожности. И если с ними я еще могла позволить себе некоторое безрассудство, то, оставшись в одиночестве, довела собственную закалку до окончательного итога.

Если так рассуждать, то от Гротера меня мало что отличает. Я так же меняю маски. Только его личина – очаровательный дуралей, а моя – расчетливая стерва. А какая начинка скрывается внутри, знаем только мы сами, но ни за что ее не покажем ни окружающим, ни друг другу. Гротер с такой же легкостью свернет мне шею, когда я окажусь ему не нужна, как и я ему, когда пойму, что поводок ослаб. Два скорпиона в одной банке, выжидающие момента, чтобы ужалить. А что делать? Выбранная жизнь обязывает. Но пока мы партнеры в одной общей игре, и доведем свои роли до логического завершения, за которым последует… что? Удар или счет в банке, избавление от дряни в голове и теплое дружеское прощание? Ой, сомнительно…

– Что будем делать дальше?

Я как раз вышла из ванной, напарник покинул ее еще минут десять назад, чтобы дать мне привести себя в порядок. Не заигрывал, не пытался лапать, пошлости не говорил, даже маленького намека не сделал. Деловито кивнул и вышел. Нет, не удивил, только подтвердил, что мое тело для него не цель, он прекрасно обходится и без него. Не отказала бы, Гротер смог бы решить проблему со своей повышенной сексуальностью со мной. Отказала, он вышел из положения на стороне. Если бы мой напарник был рядовым аривейцем, я бы была уверена в его интересе к своей персоне, но мы ведь оба… профессионалы, потому доверия нет. Ни-ка-ко-го.

– Где завтрак? – спросила я, скрываясь в гардеробе.

– Сейчас принесут, - ответил Гротер. – Так что будем делать дальше?

– А что бы ты сделал? – спросила я без всякого любопытства.

В номере воцарилось недолгое молчание.

– Ты велела не лезть на твою территорию, - наконец, откликнулся аривеец.

Я усмехнулась и вышла к нему. Напарник возлежал на кровати, подперев кулаком голову. Вообще ложе как-то ненавязчиво стало нашим любимым место обитания. Забавно, да? Мы лезем на постель при любой возможности, но единственное, чем на ней не занимаемся – это любовью. На кровати можно передохнуть, можно поговорить, можно подумать, даже поругаться, но здесь нет места для телесного контакта. Мы даже во сне не соприкасаемся. И если я поначалу ждала, что напарник окажется на моей половине, то теперь совершенно не обращала на него внимания, словно между нашими половинами стояла стена, незыблемая и непреодолимая.

– Ну?

– Гротер, где твое терпение? Я еще не завтракала.

– Ты начинаешь меня злить, - и вновь его тон был лишен всякой игривости. Сухая констатация факта и не более.

– А что будет, когда взбешу по-настоящему? – не без любопытства спросила я.

– Не думаю, что ты хочешь это узнать, милая, - усмехнулся напарник. – Пока мы хорошо ладили.

Я растянулась рядом с ним.

– И с чего ты вдруг стал нервным?

Это действительно заинтересовало. Гротер менял линию поведения, и оснований для этой смены я пока не видела. Если бы заметил что-то подозрительное раньше, он бы уже достал меня допросом. Прощупывает? Рассчитывает, что выдам себя реакцией? Поза по-прежнему расслаблена, во взгляде нет подозрительности, даже особо не следит за мной. Непонятно…