Пока не устану жить
Шрифт:
— Нельзя ведь подобрать правильный способ лечения, если не знаешь, с чем столкнулся, правда? А ваши пациенты далеко не всегда смогут вам сказать, от чего именно они пострадали.
Я кивнула, подумав, что теперь мне очень редко преподавали что-либо, не связанное с моей будущей профессией. Вот и на алхимии меня обучали, как изготовить жидкость, которой можно заменить кровь в теле человека в случае большой её потери. Да и на магии духа мы, наконец, всё же добрались до телепатии, но изучали, в основном, как установить, имело ли место проникновение в чужой разум. Для этого не требовалось
Больница в преддверии праздничных дней совсем опустела, но врачи обещали, что после праздника в ней наверняка кто-нибудь да появится. Подвыпив, развеселившиеся маги начинали развлекаться кто во что горазд, так что без травм и несчастных случаев не обходился ни один Новый Год. Впрочем, меня это мало волновало. Всё равно в январе начнутся экзамены, и меня снимут с больничных дежурств до следующего семестра. Однако новый пациент у нас появился ещё до начала года, в самом конце декабря.
Подошло Рождество, меня, как практикантку, освободили от работы даже раньше, чем я рассчитывала, пожелав как следует повеселиться и отдохнуть перед сессией. Но как раз накануне новогоднего праздника я зашла в больницу, чтобы проконсультироваться с госпожой Голино по какому-то вопросу. Не найдя её ни в кабинете, ни в ординаторской, я отправилась её искать, и вскоре нашла в одиночной палате на втором этаже. Заглянув в палату, я увидела, что на постели лежит мальчик лет десяти на вид. Глаза его были закрыты, лицо выглядело бледным и осунувшимся. Вокруг столпились несколько врачей.
— Кто это? — шёпотом спросила я у вышедшей ко мне госпожи Голино.
— Он из Нойедорфа, это деревня неподалёку от нас. Судя по всему, на него навели порчу, очень сильную, так что мы пока не можем её снять. К счастью, в той больнице, куда его поместили, работал маг, он и доставил ребёнка сюда. Здесь ему смогут оказать квалифицированную помощь.
— Порчу? — переспросила я.
— Да, все признаки налицо. Но мы, к сожалению, пока не может точно сказать, какое именно заклинание к нему применено. Ясно только, что он быстро слабеет.
— Он не из наших? В смысле, не из семьи магов?
— Нет, из обычной.
— Тогда зачем на него наслали эту порчу?
Госпожа Голино вздохнула:
— А зачем вообще Тёмные творят свои мерзости? Теперь ещё придётся искать того, кто это сделал… Впрочем, это уже не наша забота.
Я снова заглянула в открытую дверь. Конечно, диагноз ставили квалифицированные специалисты, но всё же меня что-то смущало.
— А можно… взглянуть на него поближе?
— Можно, конечно. Только что вы надеетесь увидеть?
— Пока не знаю, — сказала я, переступая порог.
Как должна выглядеть порча? Наверное, примерно так же, как проклятие, которое я, впрочем, тоже видела только один раз и, если можно так выразиться, изнутри. Но то, что предстало моим глазам, не походило на действие
— Почему вы решили, что это порча? — спросила я.
— Юная леди, вы должны были изучить признаки этой заразы, — с лёгким раздражением сказал один из врачей. — Ну-ка, назовите их мне.
— В этом нет нужды, господин врач. Я вижу, что это не она. Это одержимость. Внутри него — какая-то тёмная сущность. Больше всего это похоже на броллахана.
Ответом мне было молчание.
— Почему вы так решили? — наконец спросила госпожа Голино.
— Я вижу. В учебниках их описывают именно такими.
Врачи переглянулись. Ясно было, что до конца я их не убедила.
— Что ж, — сказал один из них. — Можно провести экзорцизм. Хуже, по крайней мере, не будет.
— Кстати, зачем вы меня искали, Александра? — спросила госпожа Голино.
— Я хотела с вами проконсультироваться…
— Тогда пойдёмте.
Мы вышли из палаты и спустились в её кабинет.
— Итак, студентка Чернова сказала своё веское слово, — произнесла госпожа Голино, когда за нами закрылась дверь. Я удивлённо посмотрела на неё.
— Но я действительно это вижу.
— Не сомневаюсь, что вы что-то видите. Вы способны воспринимать вещи, многим другим магам недоступные. Вот только достаточно ли вы знающи, чтобы так уверенно истолковывать увиденное?
— Я вижу живое существо, госпожа Голино. Не заклятие, не ауру — существо, хоть и бесплотное. Как это ещё можно истолковать?
— Ладно, — задумчиво кивнула врач, — быть может, вы и правы. Так что вы хотели спросить?
В мозгу внезапно кольнуло — словно мне в макушку вонзилась невидимая игла. Я невольно взглянула на потолок:
— Что это?
— Это? — госпожа Голино тоже подняла голову и прислушалась. — Они начали экзорцизм. И довольно мощный.
Что мощный, я и сама чувствовала — каждую секунду череп пронзало очередной иглой, да не одной. Я постаралась как можно скорей уйти из больницы, но голова у меня потом болела весь остаток дня.
На следующее утро, тридцать первого декабря, я снова заглянула в больницу, проведать, как там мальчик. Но никаких изменений в его состоянии не произошло, разве что он стал ещё слабее и бледнее, да броллахан ещё отчаяннее метался в его теле.
— Как видите, вы ошиблись, — сказала мне госпожа Голино. — Экзорцизм результатов не принёс. Это всё же какой-то вид порчи.
— Нет, — медленно сказала я, — я не ошиблась. Просто…
Я помолчала, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Просто броллахана слишком крепко заперли в этом теле. Кто бы это ни сделал, он перестарался. Экзорцизм оказался слишком слаб, тот, кто вселил броллахана в тело мальчика, был сильнее наших врачей. И теперь тварь не может выйти. Она пытается освободиться, но у неё не хватает сил и она высасывает силы ребёнка. Кончится это тем, что погибнут оба.