Пока смерть нас не разлучит
Шрифт:
Он молча смотрел на меня. Я чувствовала такую пустоту на сердце, такую печаль… Между мной и Джеком все кончено. Кончается. Вот сейчас. Вот в эту секунду. Хотя где-то глубоко в подсознании я знала, что все кончено уже давно.
— Послушай, разве нельзя все вернуть? — умоляюще спросила я. — Нам было так хорошо.
Он встал с дивана, опершись на обе руки.
— Как мне ни больно говорить, мой опыт отношений с тобой подсказывает, что тебе первой все это надоест, — если мы сейчас сделаем вид, что ничего не произошло, и станем встречаться, как прежде. Да и для меня все это будет нестерпимо. Тебе будет казаться, что я давлю на тебя, принуждаю к каким-то решениям.
Я с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
— Джек, это все как в страшном сне! Так вдруг… так быстро… Я просто не справляюсь со всем этим…
Он подошел ко мне, положил руку на плечо.
— Понимаю. Я ведь и сам до прошлого воскресенья не знал истинной силы своих чувств.
Он быстро вышел в прихожую, схватил с вешалки куртку.
— Постой! — крикнула я вдогонку. — Неужели так надо уходить прямо сейчас? Мы ведь можем вместе поужинать… или выпить…
— Какой смысл? Пластырь надо срывать одним рывком. Но обещай мне, Бейли, что ты будешь осторожна со своим следствием. Я тебе через несколько дней перезвоню — просто узнать, что ты жива-здорова и с тобой все в порядке. Ладно?
Я была уже рядом, в прихожей. Однако ответить не успела. Он коротко поцеловал меня в губы, совсем коротко. Открыл дверь — и ушел.
— 17 —
В шесть часов я катила по шоссе в сторону Гринвича. Голова болела невыносимо. Мутило по-черному. Я приоткрыла окно.
Дорожный щит: за выброс мусора штраф триста долларов. А если меня вывернет из открытого окна — штраф тот же или еще хуже?
Я сунула в плейер свой обычный спасательный круг — дивную Марию Каллас. И тут же в ужасе вырубила. Словно кошку в унитазе топят.
В полном отчаянии я нащупала в сумке сотовый и позвонила Лэндону. Он ответил после четвертого гудка.
— Ты откуда? Я только что стучал в твою дверь, а тут звонок в моей квартире.
— Из машины. По дороге в землю обетованную богатых и супербогатых. У вас есть пять минут для разговора?
— Конечно.
— Джек меня бросил.
— Что-о-о?
— Точнее, как он говорит, это я заставила его порвать со мной.
— И все из-за кошки, которая не хочет в воду?
— То есть?
— Ну, он сказал тебе, что научить тебя прочным отношениям — все равно что кошку заставить полюбить воду.
— А, вспомнила. Да, причина примерно такая… Вы только представьте себе, именно сегодня он впервые открыто употребил слово на букву «л». Больше того, через минуту и слова на букву «ж» не побоялся! Люблю. Женюсь. Такие вот дела. А потом заявил, что я его не люблю и ждать, пока я его полюблю, ему слишком больно, а поэтому — гоп! — только я его и видела.
— Фу ты, что за баба! — сказал Лэндон. Настоящий друг — сразу же на моей стороне. — Он, понимаете ли, подождать не желает… Если не хочет ждать — гони его в шею, он тебя не достоин!
— В принципе вы правы. Но и его понять можно. Стоило ему завести вопрос о более основательных отношениях, как я вся ощерилась, будто волчица, которая своего детеныша защищает. Если он стремится создать семью, а я об этом пока и не думаю, о хороших отношениях нельзя и мечтать.
— Ты ощущаешь себя в заднице, да?
— В жуткой. Конечно, к прочным отношениям я не готова, свобода пока дороже. Но мне с Джеком было так хорошо!.. Меня сейчас как бетонной стеной привалило. Физически двигаться нет сил. Руки на руле свинцовые. А что на душе — и не спрашивайте.
— Жаль, что мне нечего сказать тебе в утешение, — вздохнул Лэндон. — Обычно я говорю людям в таких ситуациях: «По крайней мере вы теперь без всякой диеты похудеете». Но ты худенькая, тебе это ни к чему.
— Утешьте меня тем, что вы на уик-энд будете дома. Одна я сдохну до понедельника.
— Девочка, я весь твой. Самое увлекательное, что я хотел предпринять в выходные, — приготовить свиную вырезку в маринаде. От этого дерзкого предприятия я не откажусь, а в остальное время — безраздельно твой.
Договорились, что я позвоню ему на следующий день и сообщу, насколько я задержусь в Гринвиче. Я даже испытала некоторое облегчение, что есть хоть кто-то, кому я могу излить душу. Некоторое облегчение, небольшое…
Самое паршивое, что разрыв произошел так внезапно, так быстро. Гром среди ясного неба. В воскресенье ни с того ни с сего надломилось, а в четверг уже грохнулось с шумом и пылью.
С моим браком случилось совсем иначе. Там было столько предупреждающих знаков, что только такая дура, как я, могла въехать лбом в бетонную стену!
Задним числом я даже вспоминаю самый-рассамый первый сигнал.
В тот вечер мой муж вел себя нехарактерно раздраженно, резко.
Я подумала — неприятности на работе.
«У тебя все в порядке? Какой-нибудь процесс идет не так, как следует?» — «Ничего, я справлюсь, не бери в голову».
Он стоял на другом конце комнаты, но глаза наши встретились. И я этот взгляд никогда не забуду. Исполненные ужаса глаза. Как у человека, который только что узнал, что дьявол существует на самом деле.
Я стала настаивать: «Нет, правда, что с тобой?» Он опять отмахнулся.
В следующие недели все пошло по наклонной. Он срывался чаще, не мог сидеть — метался бессмысленно по квартире. О сексе уже не было и речи. Потом начались ежевечерние убегания на пару со мной в ресторан — в рестораны мы ходили уже как на работу, возвращались ближе к полуночи и сразу ложились спать.
Я терялась в догадках.
Может, у него нервный кризис?
Или он пристрастился к наркотикам?
Я стала рыться по его карманам в поисках доказательств. Ничего.