Пока светит солнце
Шрифт:
Ничего себе…
– Это, что же, я и комполка могу такой бумагой к стенке припереть?
– Можете. Комдива – уже нет, а вот до него… до подполковника включительно – все обязаны исполнять ваши указания в этой части. Любой командир, не предъявивший вам письменного приказа об отходе с занимаемых позиций – подлежит временному отстранению от должности и обязан быть направлен в штаб армии. Но, товарищ капитан, это все лирика. Когда писалась эта бумага, обстановка была совсем другой. Нет, приказ, разумеется, в силе…
Старший политрук снял фуражку и вытер платком вспотевшую лысину.
– То, что добыла группа полкового комиссара, мы должны вывезти в тыл. И его самого, само собой. Вместе со специалистами. Только вся загвоздка в том, что своим ходом это сделать невозможно. А можно – со станции.
Он вытащил из планшета карту.
– Вот отсюда – это в двадцати километрах от этой деревни. Станция в наших руках и туда в самое ближайшее время будет подан эшелон. Она обороняется двумя стрелковыми взводами и зенитной батареей. Загвоздка в том, что танки противника могут быть там уже утром. А эшелон – к полудню или позже. Те подразделения, что окапываются здесь, могут их ненадолго задержать. На час-другой. И всё…
Оборонять станцию? Особист молча кивнул, отвечая на невысказанный вопрос.
– Именно так, товарищ Ракутин. Других сил здесь нет…
Вот и закончились путешествия по вражеским тылам. Откровенно говоря, Алексей не очень себя представлял в роли строевого командира. Ещё слишком памятны были те ошибки, которые он уже успел допустить при организации обороны моста. А ведь за них кровью платить пришлось! Не было никакой уверенности в том, что и на новом месте он сможет сделать всё правильно. Но – приказ никаких вольностей не предусматривал… Хотя…
– Товарищ старший политрук, а какие-то указания, относительно организации обороны, будут?
– Так какие я вам указания дать могу? Я же не специалист в этом деле? Вам на месте виднее.
Ага, ну, хоть с этой стороны всё спокойно. По рукам-ногам не вяжут.
– Разрешите идти?
– Да, товарищ капитан, собирайте своих бойцов…
И через полчаса, оставив за своей спиной деревню, уменьшившаяся колонна выдвинулась к станции. Впереди пустили наш грузовик и мотоцикл – там сидели бойцы в форме. Хватит уже… только артогня со стороны очередного «бдительного» командира нам недостаточно для полного счастья.
Покачиваясь в люке, капитан оглядывал окрестности. Да уж… тут и зацепиться-то не за что. Если и у станции такой же коленкор выйдет…
А ведь, скорее всего, именно так и выйдет.
Положа руку на сердце – что можно противопоставить немцам?
Зенитки… это, конечно, хорошо (вспомнился торчащий из-за бруствера финский «Бофорс») – тот же немецкий легкий танк они разберут, не особо напрягаясь. При их-то скорострельности… А если ещё и калибр побольше будет – хотя бы трехдюймовки, так и вообще хорошо. Два стрелковых взвода, да плюс мои бойцы… тоже, в общем-то, неплохо, хотя, против танков и недостаточно.
Горяев со своими сорокапятками, да ещё и трофейная немецкая пушка…
А не так уж и плохо выходит!
Ну да, это как посмотреть…
Вот выкатят фашисты пару десятков танков – и финиш! А если ещё и авиация – вообще капец полный получается. Это если ещё их пехоту не учитывать, а там тоже вояки неслабые…
Не доезжая до станции, Ракутин приподнялся в люке. Хм… а вот это, пожалуй… Ладно, надо будет и это учесть.
– Этого документа вам достаточно, товарищ старший лейтенант? – Алексей протянул свою новую бумагу зенитчику.
Немолодой командир внимательно прочитал содержимое грозного документа.
– Так это, товарищ капитан, не про нас, – спокойно заметил он. – Мы никуда не отходим, занимаем свои позиции. Приказ командования исполняем… Только час назад огонь по самолетам вели, отогнали их от станции. Помощь вам, разумеется, окажем. Но вот передислоцировать свои пушки – не станем. Прошу правильно меня понять, но у нас и своё начальство имеется. И полученный приказ никто не отменял.
Вот тебе и фрукт!
Ракутин уже привык, что грозная бумага от Особого отдела заставляет всех проявлять должное почтение к её обладателю – и вдруг!
Но в словах зенитчика свой резон имелся…
– Ну хоть отодвинуть их так, чтобы со стороны поля не просматривались – вы можете?
– И уменьшить угол обзора и обстрела? Нет, не можем.
– Мы ожидаем подхода вражеских танков!
– А я – налета авиации противника.
И что теперь делать? Снова Лужина искать – и так уже полуживого от ран? Или Ждановича? Так тот – уже укатил куда-то.
– Товарищ старший лейтенант! Мне поручена оборона станции!
– И письменный приказ у вас имеется?
Уел…
– Такого приказа у меня нет. Распоряжение было отдано устно.
– А вот у меня такой приказ – есть. И подписан он начальником ПВО армии. Извините, товарищ капитан, но я обязан его исполнять. Без указания свыше – никакой передислокации пушек я производить не имею права. Если по причине такой передислокации авиация противника разбомбит станцию – вот тут уже будет работа и для вашего Особого отдела.
– Ладно… я свяжусь с вашим командованием!
– Не смею вам в этом мешать, товарищ капитан. А сейчас – прошу разрешить мне вернуться к исполнению своих служебных обязанностей.
– Возвращайтесь…
Ракутин повернулся и вышел на улицу. Пристанционный поселок был совсем невелик – полтора десятка жилых домиков, переезд со шлагбаумом, какие-то хозяйственные постройки. И – ровное поле со всех сторон. Откуда ни глянь – тонкие стволы 37-мм зенитных автоматов четко проецировались на фоне неба. Не заметить их мог, разве что, совсем полуслепой на оба глаза наблюдатель. Разумеется, это увидят и немцы.