Пока ты спишь
Шрифт:
Сжав ее волосы так сильно, что она не могла пошевелиться, даже если бы захотела сейчас, я удержал ее на месте и вонзился в ее рот. Она чертовски заворожила меня, когда торопливо сглотнула, даже не пытаясь отстраниться, когда я затопил ее рот спермой.
Когда она проглотила все до последней капли, она отпустила меня, тяжело дыша. Ее губы были опухшими и красными, щеки и подбородок блестели. Не говоря ни слова, я снова устроился поудобнее, затем подхватил ее под мышки, поднимая с пола, и встал, неся ее к дивану у стены. Она сказала, что ничего не ждет взамен, но не заставить
Я сел на диван, поставив ее перед собой, и сорвал трусики с ее ног.
— Киллиан, ты же не…
— Тихо, — сказал я, и в моем голосе были, черт возьми, настоящие эмоции. Я не был готов к тому, что она услышит, насколько они глубоки. Я все еще пытался примириться с этим чувством внутри себя. Каким-то образом, за такое короткое время, София вернула к жизни то, что, я был уверен, Шеймус разрушил навсегда. Я схватил ее трусики и вытер ими ее подбородок, затем поцеловал в припухшие красные губы, прежде чем лечь на спину, схватил ее за бедро и потянул вперед. — Сядь мне на лицо.
Ее сиськи тряслись от частого дыхания, бедра были скользкими от ее соков, она была так чертовски возбуждена от сосания моего члена, что я знал, что она жаждет.
— Сейчас, — сказал я.
Затем она двинулась, переходя к действиям, неспособная удержаться или сказать мне «нет», нуждаясь в том, что, как она знала, только я мог ей дать. Она забралась на меня, и я втащил ее наверх своим телом. Она посмотрела на меня сверху вниз, дрожа от желания.
— Я хочу, чтобы ты сжала в кулаке мои волосы и ласкала своей киской мой рот, пока не кончишь, поняла, любимая?
Она кивнула, облизывая свои пухлые губы, оседлав мое лицо и опустив свою скользкую киску.
Я приник к ней и застонал, когда ее вкус наполнил мой рот, но она все еще позволяла мне вести, и на этот раз я хотел, чтобы она взяла у меня. Поэтому я схватил ее руку и положил себе на голову, затем обхватил ее бедра и сильнее потянул вниз. Она вскрикнула, ее пальцы мгновенно вцепились в мои волосы, когда ее бедра задвигались, ища большего контакта.
Я продолжал держать ее за бедра, не давая ей места, и это было все, в чем она нуждалась. Минуту спустя София терлась о мой рот, чертовски крепко сжимая в кулаке мои волосы, полностью потерявшись в своей потребности кончить. Это было идеально. Она была у меня на лице, такая мокрая, что, должно быть, вот-вот кончит.
— З-засунь свой язык в меня, — сказала она, прижимаясь киской прямо к моему рту.
Трахни меня. Я снова был тверд, как скала, и ее требование было таким горячим, что мои бедра приподнялись. Я со стоном засунул свой язык внутрь нее, и она осталась прямо там, раскачиваясь и терзаясь об меня, вскрикивая, когда кончала мне в рот, содрогаясь.
Прежде чем она закончила, я снова поднял ее, встал и, подойдя к столу, положил на него. Быстро высвободив свой член, я вошел в нее, и она вскрикнула, кончая снова.
— Голодная гребаная киска, — прорычал я, входя в нее. — Не можешь насытиться членом своего мужа, не так ли, жена?
Она покачала головой и застонала.
—
— Я хочу этого, даже когда ты спишь. Ты все еще хочешь, чтобы я трахнул тебя наяву, детка? В следующий раз, когда тебе приснится один из твоих грязных снов? Я не мог перестать думать об этом.
— О, черт… Да, да, я хочу этого.
Господи. Она бы меня доконала. Я трахал ее так сильно, что стол трясся, насаживая ее на свой член снова и снова. Я схватил ее за горло и прижал к столу. Ее голова склонилась набок, лицо превратилось в маску абсолютного блаженства. Я не мог отвести взгляд. Я мог бы проводить каждый день, весь день, трахая эту женщину. Я засунул большой палец ей в рот.
— Соси. Сделай его влажным. — Она подчинилась, затем я просунул его между ее раздвинутых ягодиц, прижимая к ее тугой дырочке. Она напряглась. — Расслабься, — прорычал я, и невероятно, но она послушалась, доверяя мне свое тело, даже несмотря на то, что я говорил как дикое животное.
Я просунул свой большой палец внутрь ее задницы, когда трахал ее киску, и она взвыла, крепче обхватив меня ногами, пытаясь приподнять свою задницу, чтобы принять больше. Я прижимал ее к себе, трахая глубоко и жестко, все это время держа большой палец внутри нее.
— Я же говорил тебе, что собираюсь трахнуть эту маленькую упругую попку, детка, и тебе это понравится, ты будешь умолять меня об этом.
Затем она снова кончила, извиваясь и взбрыкивая подо мной, пока я трахал ее, потерявшись в ее взгляде. Я опустился на нее сверху, постанывая ей в ухо, наполняя ее снова и снова, кончая, пульсируя глубоко внутри нее.
Когда я, наконец, выскользнул, она лежала там, тяжело дыша, измученная, и я осторожно поднял ее и вынес из своего кабинета.
Поцеловав ее в лоб, я положил ее на нашу кровать и лег рядом, прижимая ее теплую и удовлетворенную к себе. Когда я впервые увидел ее, я знал, что она будет моей, теперь я знал, что нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы удержать ее — чтобы сохранить это чувство внутри себя.
Я никогда в жизни не чувствовал себя более человечным — и более неуправляемым.
Глава Девятнадцатая
София
В животе у меня все сжалось, и мои ладони зачесались прикоснуться к нему, когда Киллиан вошел в спальню. Он был без рубашки, брюки все еще расстегнуты, волосы, мокрые после душа, зачесаны назад, и капли воды упали на его покрытые татуировками плечи и грудь. Его мускулы затанцевали, когда он откинул волосы назад.
Я вздрогнула, подумав о том, что произошло в его офисе прошлой ночью.
Я больше не имела ни малейшего представления, какого черта я делаю. Я была сплошным месивом необузданных эмоций. Как получилось, что человек, у которого самого почти ничего не было, смог заставить меня чувствовать себя так?
Он провел рукой по своей недавно подстриженной бороде, затем схватил рубашку и натянул ее, при этом мышцы его живота напряглись. У меня пересохло во рту. Он поднял глаза и поймал мой взгляд. Выражение его лица не изменилось, эти пронзительные зеленые глаза не отрывались от меня, и, боже, мое сердце забилось быстрее в груди.