Пока ты спишь
Шрифт:
— То, чего я хочу, не имеет значения.
— Очевидно, ты хочешь ее, иначе она не была бы заперта в одной из твоих комнат.
— Почему мы говорим об этом? — Спросил я, меня переполняло разочарование.
— Что, если она говорит правду, Киллиан? Что, если она никогда не хотела бросать тебя, что, если она любит тебя, а ты держишь ее взаперти, как пленницу? Насколько я понимаю, у тебя есть два варианта… Тебе придется либо оставить ее взаперти до конца ее жизни, либо найти способ доверять ей. — Деклан встал. — Если она действительно любит тебя, а ты настаиваешь на том,
— И что ты об этом знаешь? — Спросил я и откинулся на спинку стула.
— К черту все. — Он покачал головой. — Просто мысль о том, что кто-то может полюбить одного из нас…Не знаю, я нахожу это… интересным. Думаю, я хотел бы это увидеть. — Он пожал плечами. — Неважно. Слушай меня или нет.
Да, мой брат был таким же облажавшимся, как и я.
Я понял, что он имел в виду, но если я выпущу ее из комнаты и она убежит, я все равно потеряю ее. Таким образом, она все еще была моей. Она принадлежала мне.
Нет, я не мог выпустить ее из той комнаты. Я убедил себя, что София видит меня иначе, чем все остальные. Но я ошибался.
Да, я думал об убийстве Бреннана, но быстро решил не предпринимать никаких действий. В этом не было необходимости, он был слаб. Это был только вопрос времени, когда его люди решат последовать за мной. Я никогда не ожидал, что он попытается сделать что-то подобное.
Однако он не понимал, с кем имеет дело. Он смотрел на меня так же, как Шеймус. Как будто единственное, что я мог предложить сколько-нибудь ценного, — это моя способность убивать без зазрения совести.
Очевидно, София чувствовала то же самое.
Она видела не меня, а то, что я натворил. Она видела монстра.
Монстр, с которым ей нравилось трахаться, и ничего больше.
Деклан ушел, а я направился наверх, на ходу развязывая галстук.
Если это то, чего она хотела, если это монстр, кого она видела, когда смотрела на меня, тогда это то, что она получит…
София закричала, и от страха в ее голосе у меня волосы встали дыбом на затылке.
Я побежал к ее комнате, распахнул дверь — и остановился как вкопанный, мое сердце колотилось о ребра. София выгнулась на матрасе, ее ноги были сжаты вместе. Ее руки были закинуты за голову, как будто ее держали там, ее соски напряглись и упирались в топ.
Она застонала так же, как и тогда, когда я прикоснулся к ней, мое имя слетело с ее губ, затем ее тело начало двигаться, как тогда, когда я трахал ее. Я видел лишь немногое из этого, однажды, когда навестил ее в квартире, но это было совсем не похоже на это.
Потому что раньше она была девственницей. Теперь ее тело и ее мечты точно знали, каково это, когда тебя трахают.
— Да, — всхлипнула она, когда ее ноги широко раздвинулись, словно невидимые руки. — Да, пожалуйста… — простонала она. — Пожалуйста… Пожалуйста, трахни меня.
Я подошел к кровати, упиваясь ее видом. Я не видел ее несколько дней, избегая ее, как гребаный трус, и теперь, видя ее такой, когда она раскачивалась на матрасе, как будто ее забрал
Она рассказала мне о своей фантазии, о том, что она хотела, чтобы я сделал в следующий раз, когда я увижу ее такой. Она все еще хочет? Теперь она была моей пленницей, может быть, мне следовало уйти, но я не мог. Я хотел ее, несмотря на ее предательские действия, и, судя по тому, как мое имя продолжало слетать с ее губ, она все еще хотела меня.
Откинув простыню, я посмотрел на нее сверху вниз, чувствуя, что мне трудно дышать. Господи Иисусе, она напряглась, ее бедра двигались так, как будто я уже был между ее бедер.
Я быстро разделся и осторожно забрался на кровать.
Она была в своей обычной пижаме, и я задрал рубашку, обнажив ее соски, теперь более темные и чертовски тугие. Затем, зацепив пальцами края ее шорт и трусиков, я стянул их вниз, осторожно двигая ее ногами, чтобы не разбудить ее, и отбросил их в сторону. Ее ноги мгновенно снова раздвинулись, и я застонал при виде ее киски, чертовски мокрой и набухшей, ее клитор умолял о внимании.
Я переместился между ее раздвинутых бедер и почти кончил, когда она вскрикнула, ее киска содрогнулась, ее соки потекли по щелочке между ягодиц. Она приближалась.
Ревность захлестнула меня, и я накрыл ее своим телом, схватив ее запястья, уже скрещенные и закинутые за голову, затем взяв свой член в руку, я прижал головку к ее скользкому отверстию и скользнул внутрь.
Я зарычал, когда после толчков ее оргазма она прижалась ко мне. Ее лихорадило, волосы на висках были влажными, щеки потемнели, губы приоткрылись от криков, от мольбы о большем. Я начал трахать ее глубокими, долгими движениями, в такт тому, как уже двигались ее бедра. Дать ей монстра, быть монстром в ее снах, но забрать ее обратно, забрать то, что было моим, что всегда будет моим, несмотря ни на что.
София начала раскачиваться быстрее, умоляя и плача о большем, о более сильном, быстром, и я дал ей это, врезавшись в нее, как монстр, которого она видела во сне.
Ее веки внезапно распахнулись, и она ахнула, вырываясь из моих объятий, глаза расширились от тревоги — но всего на долю секунды, затем ее взгляд скользнул по моему лицу, груди, к тому, что я делал с ней, затем снова вернулся ко мне.
— О черт, — прохрипела она, закатив глаза.
— Все верно, малышка, монстр трахнул тебя наяву, как ты и хотела, потому что ты моя, ты принадлежишь этому монстру, а не ублюдку из твоих снов.
— Не останавливайся, — простонала она.
Я трахал ее сильнее.
— Грязная гребаная девчонка. Простыни промокли от этой киски. Умоляя меня трахнуть тебя во сне.
— Д-да, только тебя. Я хочу только тебя. — Она выгнулась подо мной, напрягаясь, и кончила снова, выкрикивая мое имя.
Я продолжал в том же темпе, не сбавляя скорости, кряхтя и рыча, совершенно потерянный, когда кончал жестко, накачивая ее полностью и снова заявляя на нее права, как делал каждый раз, когда трахал свою жену.