Пока я мертва

Сулацкова Анна

– Мне нехорошо, – хрипло произношу я, наверное, выгляжу я и вправду не очень, потому что Дима сразу же соглашается и доводит меня до дверей.

– Выздоравливай, – я киваю, не заметно осматривая улицу. Женщины нигде нет.

Минут десять я плутаю по дворам, но всё-таки нахожу нужный адрес. Типичная панельная пятиэтажка. Я поднимаюсь на второй этаж и нажимаю на звонок. Через пару минут дверь распахивается и на пороге появляется усталая женщина. В нос бьет запах борща и тушеной капусты.

– Вам кого? – интересуется

она, я без слов протягиваю ей помятый листок, – Что это? – женщина вертит его в руках, не понимая, что это. Она бросает на меня озадаченный взгляд.

– Послание от вашей бабушки, – тихо отвечаю я.

Марина, вроде ее так зовут, недоверчиво смотрит на меня. Я не жду, когда ее приветливый вид сменится неприязнью, быстро спускаюсь вниз. Теперь все зависит от нее, поверит ли она или выкинет листок.

Надеюсь, в этот раз, я поступаю правильно. Меня начинает трясти, и пот выступает на коже. Я гоню от себя все воспоминания, и принимаю еще две таблетки Леривона, превышая установленную врачом дозу.

Когда я подхожу к дому, лавочка около подъезда уже занята старушками. Интересно, у них когда-нибудь бывает выходной? Меня обуревает злость. Они провожают меня неодобрительными взглядами, цокая беззубыми ртами. Теперь у них всегда есть повод посплетничать.

Меня они считают наркоманом.

Я быстро прохожу мимо них и скрываюсь внутри подъезда. Медленно поднимаюсь наверх, мне кажется, что ноги весят тонну. Я поворачиваю ключ в замке, и слышу чей-то тихий разговор и… Плачь.

Варя?!

На душе становится тревожно, прямо в обуви, я сразу прохожу в зал. Мой взгляд натыкается на маму, заметив меня, она резко отскакивает от высокого мужчины и виновато смотрит на меня.

Еще один ухажер?

Я перевожу свой взгляд в сторону сгорбленной фигурки… От нее веет отчаянием и скорбью. Я не понимаю в чем дело. От напряжения воздух становится густым и вязким.

Я тяжело сглатываю.

– Что здесь произошло? – я пытаюсь, чтобы мой голос звучал нормально, мама приходит в себя и бросает неуверенные взгляды в сторону незнакомца, – Мам? – интересуюсь я, сознательно игнорируя незнакомца.

– Вам придется отсюда уехать, – отвечает за нее мужчина.

– Я не с тобой говорю, – я даже не смотрю в его сторону, какого черта он нам указывает?!

– Юношеский максимализм, понимаю, – опять говорит незнакомец, – Но из-за того, кто это скажет, ничего не изменится.

Я скрещиваю руки на груди, но у меня неприятно сжимается желудок.

– Мам? – опять повторяю я, каждый всхлип Вари проходится по моей коже ножом. Я морщусь, это не укрывается от взгляда мужчины, и тот оглядывается.

– Сынок, мне нужно многое тебе рассказать, но…

– Потом, – перебивает ее мужчина, – Время не на нашей стороне, – в его карих глазах сквозит нетерпение.

Да что здесь случилось, пока меня не было?!

– А на чьей? – я хмурю брови, наблюдая, как Варя поднимается на ноги, она что-то прижимает к своей груди и подходит ко мне, – Я что-то не уловил сути.

Теперь, мне сложно не обращать на нее внимание. Ее губы дрожат и в ней не осталось ни капли того упрямства.

– Он мне не отвечает, – Варя протягивает ко мне руки, – Что мне теперь делать? – мне становится тяжело дышать.

Неужели придется смириться с этой постоянно ноющей пульсацией в груди. Я делаю вид, что не распадаюсь на части. Стою прямо.

– Я не знаю… – сипло произношу я, – Не знаю… – Варя сразу как-то сникает, склоняя голову, рыжие локоны падают на лицо. Она словно смиряется с чем-то.

С потерей? Болью? Смертью? Или тем, что ее надежды, возложенные на меня, не оправдываются. Ее губы шевелятся, но я не слышу ни слова.

– Здесь кто-то есть? – мужчина хватает меня за руку, отвлекая внимание на себя, – Кто?! – карие глаза впиваются в мое лицо.

–Не смей ко мне прикасаться, – рычу я, вынуждая его отпустить мой рукав, – Кроме вас двоих, ведущих себя как-то странно, я никого не вижу.

– Думаешь это смешно?! – я вижу, как мужчина сжимает кулаки, и на его скулах играют желваки.

Еще чуть-чуть, и он меня ударит.

– Думаю, это до жути странно, – насмешливо отвечаю я, и мы сверлим друг друга свирепыми взглядами.

– Саш, – мама делает шаг к нему, – Ты дал мне слово, – повышает она голос.

– Он уже не ребенок, – его голос звучит ровно и холодно, – Я предупреждал тебя об этом, – мужчина отходит от меня, но злость внутри меня не проходит.

– Матвей, – мама как-то иначе произносит мое имя, и внезапно, я не хочу, чтобы она продолжала.

– Я тебе все объясню, когда мы окажемся подальше от этого места. За ужином. Может быть, за бокалом вина. Ты меня поймешь, – она, словно молит меня о прощении и до меня начинает доходить, – Еще не поздно все исправить…

– Все это время ты знала? – я не верю в это, но ее лицо говорит об обратном.

Сейчас мне требуется вся сила воли, чтобы ничего не чувствовать. В раннем детстве я считал, что она отгораживается от меня, потому что не знает, как с этим всем справиться? Растить необычного ребенка сложно. И я не облегчал ей задачу. Я это признаю. Но я всегда верил, что могу ей доверять.

Ошибаться всегда больно. В животе ухает, и я отворачиваюсь от нее. Ответ мне уже не нужен.

– Твою мать, – ругается Александр, и смотрит себе под ноги, где расползается серое пятно.

Разве такое возможно?!

Я тупо наблюдаю, как оно разрастается, словно кто-то пролил белизну на ковер и теперь она выжигает краску.

– Ира, не жди особого приглашения, – рявкает он, и мамин просящий взгляд исчезает, – Осторожно двигайтесь к выходу.

– Это опять началось? – дрожащим голосом интересуется она, пятясь в сторону двери.