Покахонтас
Шрифт:
Покахонтас внимательно выслушала его и признала, что он прав, но все равно молила его:
— Дай мне забыть обо всем хотя бы на мгновение, пожалуйста!
Когда он вспоминал об их первой ночи, его решимость слабела. Он знал, что если это искушение повторилось бы даже тысячу раз, он поддался бы ему. Позже, встретившись уже не в такой спешке, они обнялись и поклялись соблюдать осторожность. И не только потому, что нельзя было выдавать себя. Но сами их чувства требовали полной тайны, их потребность друг в друге была слишком глубокой. Они знали, что должны встречаться украдкой, что встреч будет немного и они всегда будут опасными.
Смит обнаружил, что он с трудом владеет собой, когда присутствует на бесконечных встречах и переговорах. Видеть движение губ Покахонтас, колыхание ее груди, когда она двигалась, взлет бровей, когда обдумывала ответ колонистов на предложение паухэтанов, и при этом знать, что, возможно, еще несколько дней им не придется встретиться наедине. Ощущение было полно горечи и сладости, и иногда Смиту даже хотелось вскочить и выбежать из помещения. Никогда раньше он не переживал ничего подобного. Он чувствовал, что тщетно борется и слабеет в борьбе с неутихающим голодом по ее телу. Но и не только. Сама Покахонтас завораживала его. Такой женщины он никогда не встречал.
День, когда они отплыли из Кекоутана в Веровокомоко, выдался ветреный, шел сильный дождь, какой редко бывает в Англии. На их островах идут мелкие, словно пыль, дожди, на которые можно не обращать внимания. Будто Господь смягчился, когда направлял ветры через Атлантику. Этот же ливень был похож на потоки воды, ведрами выливаемой на землю. В Новом Свете климат более резкий, чем в Европе, подумал Смит. Снега выпадает больше, жара изнурительней, холод гораздо сильнее, а ветры вдвое порывистее. К полудню потоп прекратился, и над блестящими берегами встало солнце, большое и сверкающее. «Дискавери» бросил якорь в бухте, которую паухэтаны называли Поэтан. На берегу ждали двести лучших воинов Паухэтана, их яркие меха и перья сияли в ярком свете.
Смит и восемнадцать человек, отобранных для передового отряда, приготовились к высадке, а Ньюпорт оставался на борту под охраной двенадцати. Смит взял с собой подарки короля Якова — белую борзую, красные шерстяные одежды и шляпу с конусообразной тульей, какую носил и сам король Яков. Как только Смит и его люди ступили на берег, воины прокричали слова приветствия и высоко подняли вверх луки, размахивая ими. Воины быстро окружили колонистов и повели их вперед, монотонно напевая при переходе по мосткам, наведенным через зыбкие топи. Так они сопроводили их в поселок. Впереди, у жилища Паухэтана, ожидали еще пятьсот воинов с оружием в руках. Вдоль тропы, через каждые несколько футов, были расставлены большие блюда, на которых грудами лежал чудесный хлеб с хрустящей, поджаристой корочкой.
— Какая встреча! — обратился к своим людям Смит, когда они входили в дом. — Паухэтан не оставляет нам сомнений в его власти и богатстве. И он оказывает нам большие почести.
В помещении, сверкавшем всеми красотами, своем возвышении из мехов, в полных церемониальных одеяниях восседал величественный король. Вокруг него стояли его приближенные, разглядывая вошедших с явным любопытством. Тридцать или больше новых жен, блестя украшения из меди и жемчуга, одетые празднично и соблазнительно, широко открытыми глазами смотрели на англичан. На всех женщинах были головные уборы из перьев сочных красного, пурпурного, зеленого и желтого цветов, выполненные столь искусно, что струились подобно каскадам шелковых тканей. Мужчины Смита затаили дыхание и остановились. Они никогда раньше не видели такого буйства цвета. Ему пришлось подтолкнуть их вперед, в тронное помещение, которое была залито светом длинных факелов. Смита охватила радость при виде Покахонтас. Она стояла рядом с отцом, одетая в белое, ее головной убор был сделан из лебединых перьев. Она и Смит лишь едва обменялись приветствиями. Великий король знаком велел Смиту и его людям садиться, и воины, заполнившие помещение, огласили его таким громом приветствий, что, казалось, взлетит крыша.
Праздник начался с разнообразных угощений. Пришлось показывать людям Смита, незнакомым с ритуалом омовения рук до и после еды, что делать с предложенными им сосудами с водой и индюшачьими перьями для вытирания рук. Затем настал черед речей. Англичан предупредили, что они будут долгими, а Смит думал о том, как отличается нынешнее его пребывание в Веровокомоко от предыдущего.
Великий король не произнес речь, он даже не потрудился встать, принимая подарки короля Якова. Три его правителя выполнили все церемонии и взяли подарки, хотя в глазах Паухэтана мелькнула искорка удовольствия, когда привели белую борзую. Покахонтас засмеялась и захлопала в ладоши, снова увидев собаку. Смит улыбнулся и подумал, кто же в конце концов станет хозяином прекрасного животного? Пока лились бесконечные речи благодарности, он поймал себя на том, что слишком часто посматривает на Покахонтас, но она ни разу не взглянула в его сторону. Он смотрел на изгиб ее высоких скул, на линию руки и восхищался ее способностью так долго оставаться неподвижной.
Речи были расцвечены щедрыми изъявлениями благодарности за подарки и обещаниями снабдить колонистов достаточным количеством кукурузы и мяса, пока они не вырастят свой урожай. Смит был рад, что подарки короля Якова, по крайней мере, обеспечили колонистам провизию, но знал, что самая трудная часть сделки еще впереди. Когда на бледном небе стали появляться первые звезды, король Паухэтан подался вперед и сам начал говорить. Речь шла о том, что ему действительно было нужно — об оружии англичан.
— Оставьте ваше маленькое оружие здесь, в этой комнате, — сказал он. — Посмотрите, у моих воинов нет их орудий войны.
Смит ответил:
— Этого желают наши враги и никогда — друзья. — Но быстро добавил: — Мы отдадим свои большие ружья и наших людей в твое распоряжение, чтобы помочь тебе в войнах против монаканов.
— Я хотел бы получить несколько больших пушек для себя.
Паухэтан медленно улыбнулся, но его улыбка редко отражалась в его глазах.
— Мы предложили пушки твоему человеку — Рауханту, но он не захотел их взять.
Паухэтан засмеялся:
— Они были слишком тяжелы, но, может быть, у вас есть пушки поменьше. Мы обсудим это утром.
Ночь в доме для гостей Смит провел беспокойно из-за тоски по Покахонтас, утром он собрал своих людей и пошел к «Дискавери» за Ньюпортом. Ньюпорт покинул корабль, одевшись по всей форме, его сопровождал юнга Томас Сейведж. Их обоих представили великому королю с такими же церемониями, как и их предшественников накануне, но когда подошел момент обмена подарками, Ньюпорт указал на юного Сейведжа, сказав, что отдает его на время. Мальчик изучит обычаи паухэтанов и разъяснит их англичанам. Паухэтану так понравилось это предложение, что он отдал Ньюпорту своего сына Намона. «Обмен сыновьями», — сказал он.
Ободренный и разгоряченный успехом, Ньюпорт пригласил Паухэтана на «Дискавери» — взглянуть на товары, которые он привез для обмена. Но великий король с удивлением отпрянул назад. Он с хмурым видом забарабанил пальцами по своему возвышению.
— Торговать по мелочам недостойно моего величия, да еще таким образом. Сложите свои товары на берегу. Я возьму, что мне нужно, и заплачу, сколько сочту нужным.
Покахонтас предостерегающе посмотрела на Смита. Она мягко положила ладонь поверх руки отца и быстро кивнула Смиту. Король начинает злиться, и путешествие может пройти впустую, подумал Смит. Он повернулся к Паухэтану.