Покаяние
Шрифт:
Альсада старательно изображал интерес, но женщина явно что-то почувствовала и снова попыталась завладеть его вниманием:
– Но потом мы говорили по телефону.
– Когда?
– Вчера вечером.
Альсада поднял брови и выпустил ручку из пальцев.
– Сеньора, вы должны понимать, что ставите нас в весьма неловкое положение. Если ваша сестра действительно общалась с вами только вчера, то, в соответствии с нашей должностной инструкцией, мы пока не можем считать ее пропавшей без вести. Мы не можем…
– Я прекрасно понимаю, инспектор, – перебила женщина.
Альсада
– Еще и суток не прошло. А когда речь о совершеннолетних, мы должны выждать не менее двадцати четырех часов с тех пор, как человек в последний раз выходил на связь, и только потом…
– Но это в случае, если нет оснований полагать… – с нажимом произнесла женщина, перебив инспектора. Опять. – Что исчезновение было насильственным.
– Знаете, мы все же предпочитаем термин «непреднамеренное».
– Ну, разумеется. – Разрешаете? Вот спасибо. – Я подробно изучила вопрос.
– Я рад, сеньора. – Он покривил душой. – Тогда вам, должно быть, известно, что мы обычно рассматриваем исчезновение человека не как самостоятельный эпизод, а как составную часть более масштабного преступления. Как симптом более серьезной болезни, так сказать. Люди пропадают – преднамеренно или нет, – но у этого всегда, всегда есть причина. Наш обширный опыт показывает, что, если сосредоточиться на ней, вероятность успешных поисков повышается. Ведь как только мы ее уясним, то сможем вычислить маршрут вашей сестры и вернуть ее домой в кратчайшие сроки. Так почему же вы думаете, что ее исчезновение можно назвать…
– Непреднамеренным. – Умница. – Видите ли, вчера, когда мы с ней разговаривали, голос у нее был встревоженный.
– Не хочу показаться… Как бы точнее выразиться? Да, как бы точнее выразиться, Хоакин? Этого нам недостаточно.
Женщина опустила взгляд, сложила руки на коленях и словно бы напрягла память. Альсада воспользовался заминкой, чтобы повнимательнее ее рассмотреть. Легко было представить, какой она была лет пятнадцать назад – образцовая студентка, всегда в первом ряду, безупречная осанка, «отлично» по всем предметам. К таким людям особенно тянет в тяжелые времена. Так почему же она никак не может четко и последовательно изложить суть дела? Что-то тут не вязалось, но что, Альсада никак не мог понять.
– Расскажите нам о своей сестре, – мягко предложил он.
– Она замечательная.
– Я о другом. Давайте начнем с имени.
– Ее зовут Норма. Норма Элеонора Эчегарай.
Альсада заметил, как взгляд Эстратико тут же оторвался от блокнота.
– А вы, случайно, не из… – начал было инспектор.
Не из семейства самых богатых землевладельцев в стране?
– Вы все правильно поняли.
Черт. Значит, спихнуть все на Эстратико не выйдет – эти-то точно затребуют, чтобы ими занималось начальство.
– И нет, в том доме мы больше не живем, – поспешно добавила женщина. В тоне ее появилась холодность.
– Так он ведь уже давно пустует, разве нет? – спросил инспектор, поймав себя на том, что невольно подыгрывает собеседнице.
Она будто прочла его мысли:
– Простите. Привычка. Меня все об этом расспрашивают. Так что вы просили… рассказать о сестре?
– Да. Итак, случалось ли с ней такое прежде? Может, она уже пропадала на пару дней, забыв сообщить, куда собирается?
Женщина покачала головой. Ее супругу весь этот разговор, по всей видимости, уже порядком наскучил, а еще было заметно, что он тоже хочет поучаствовать в беседе, хотя бы и с целью положить ей конец. Так вот кто мне все расскажет.
– Ни разу такого не было? – настойчиво переспросил Альсада. – То есть можно с уверенностью сказать, что такие исчезновения совсем не в ее стиле?
– Моя свояченица всегда была… – Супруг заерзал на стуле, и кожаная обивка под ним скрипнула. Ну же, не томите. – Сложным человеком.
– Сложным?! – возмущенно переспросила сеньора Эчегарай. – В каком смысле?
Муж прервал ее нетерпеливым жестом. Зрачки у Альсады расширились. Позволь он себе такое в разговоре с Паулой, ему пришлось бы неделю спать в садовом шезлонге, а потом еще умолять, чтобы пустили обратно. А сеньора Эчегарай послушно умолкла.
– Сколько я ее знаю – а мы с женой сыграли свадьбу шесть лет назад, – Норма постоянно попадает в ситуации, когда ей требуется помощь. Не далее как в прошлом месяце нам пришлось выплачивать за нее залог, когда ее задержали с огромным запасом жидкого мыла – она, видите ли, захотела наполнить пеной фонтан на Пласа-Лола-Мора! – Он хохотнул.
До этой секунды Альсада и представить себе не мог, что он способен улыбаться – не то что смеяться.
– Это было забавно. Она вообще забавная девчонка. Что тут поделать? Это же вовсе не значит, что она попала в беду.
– Факундо, прошу тебя.
Инженер вроде бы говорил дело. Но так, что в иной ситуации Альсада с удовольствием подыскал бы повод его ударить. А сейчас лишь спросил, обращаясь к сеньоре Эчегарай:
– А у вас нет ее фотографии?
– Есть, конечно. – Она проворно достала из кошелька маленький, не больше фото для паспорта, снимок. На нем Норма Эчегарай была запечатлена в мантии и четырехугольной шапочке. – Фото сделано два-три года назад, но она нисколько не изменилась, – пояснила женщина.
А выбор, между прочим, очень удачный. Пускай это и несправедливо, но полиция скорее отложит в сторону убийства, ограбления, изнасилования и драки ради поиска примерной выпускницы Университета Буэнос-Айреса, чем юной тусовщицы с миллионами на счете, и так было всегда. Синяя лента на плече: значит, девушка изучала экономику. Альсада наклонился над снимком.
Это она.
Та же безмятежность, словно на старых фотографиях, обработанных сепией. Откровенная, даже зазывная улыбка.