Показания Шерон Стоун
Шрифт:
– Царица голосом и взором Свой пышный оживляла пир…
Недолго радовался полковник Кузнецов, недолго.
Выходит, что Трегубова как черный ворон кружится над его судьбой, все зловеще хихикает: «Не дам я кое-кому спокойно уйти на пенсию, не дам…»
Кузнецов сидит в кабинете, схватившись за бедную голову.
– Кундеев! Она сама там, люди мне докладывают! У Палыча она, екарный бабай! Господи, прости мя… К колдунам, что ли, опять идти?
В самом деле, в кабинет высокого
Василий Павлович успокаивает:
– Да-да, конечно, пожалуйста, не беспокойтесь, Марина Сергеевна. Уточнения в план следственных действий будут внесены незамедлительно. Какой вы желаете график допросов в качестве подозреваемой?
– Свободный.
Василий Павлович помечает:
– В любой день, в любое время дня…
– И ночи.
– И ночи, – делает отдельную пометку Василий Павлович.
И его красивый золотистый погон красиво смотрит в красивый глаз Трегубовой.
Как в ее жизни все легко, просто и красиво! Разве может Василий Павлович отказать такой эффектной даме?
Более того (и я тому свидетель) Василий Павлович заговорщицки спросил:
– Осмелюсь уточнить, Марина Сергеевна, готов ли к чудесным магическим превращениям во времени и пространстве Виктор Чепель 1981 г.р., место рождения г. Люберцы МО, ул. Красных Комунаров, д.21, кв. 17?
– Практически, да, – ответила Марина Трегубова и сделала мне знак рукой.
Я выплыл на лазурную гладь небесных вод в гондоле и показал Василь Палычу место в лодке, где должен будет сидеть Чепель в долгом своем увлекательном путешествии по глади небесных озер.
– Ну что ж, – светло сказал Василий Павлович, улыбнувшись Марине. – В конце концов следователей у нас много, а такая подследственная, как Вы, у нас одна. И мы должны относится к ней очень бережно.
Итак, мучения Чепеля продолжились, хотя он попробовал взбрыкнуть. Но старшие товарищи быстро остудили его вольнолюбивый пыл.
– Надо продолжать работать, Виктор. Молодой еще, чтобы ершиться. Все свободны.
Чепель умоляет:
– Накипело! Ну не могу я, Иван Макарович, не могу! Она все время показывает жэпэо!
Кузнецов дозванивается кому-то:
– А как ты думал? Это молодым интересно. А кто на ЖПО будет смотреть, я что ли? Спасибо, насмотрелся за 60 лет.
Кундееву в какой-то момент становится по-человечески жалко Чепеля.
– Ну, как же, Иван Макарович? Ведь все у него ходуном ходит… Молодой же.
Кузнецов гневно кладет трубку:
– Ходуном? Да я тебя за это! Чтобы и волосок не упал с ее головы!
Кундеев тоже набрасывается:
– Где у тебя там все ходит ходуном?
Он хватает Чепеля за пах и пребольно сжимает.
– А вот мы тебе ходуны оторвем – и перестанут они ходить ходуном!
– Правильно! ЖПО испугался!
Помолчали, Кузнецов по-отечески хлопнул Чепеля по плечу.
– Не боись, Витя. Может скоро опять отправим ее в Генпрокуратуру, я кой-какие справочки наведу по своим каналам, так что потерпи пока. Думаешь мне она мила, эта Трегубова ваша? Вот она где у меня!
Чепелю стало стыдно за минутную слабость:
– Я же просто мысли сформулировал…
– Слабо у тебя с формулировками, учиться надо у старших товарищей.
– А как? Как?
– Попой об косяк! Если ты ей хоть одно слово против скажешь, знаешь на каком километре от Москвы моя задница будет валяться?
– Нет.
– Кундеев, знаешь?
– Никак нет, товарищ полковник.
– Вот и я не знаю. Но твоя будет еще дальше, Чепель, это я гарантирую! Фу, напугал старика… Не дадут на пенсию уйти спокойно.
Кузнецов достает из сейфа стопарь, быстро пьет, наливает Чепелю, протягивает, но тут же испуганно относит руку назад.
– Ты ж на работе, тебе нельзя!
Выпивает сам, закрывает сейф, бурчит по-отечески:
– Ну и как с вами тут без лекарства… Словно дети малые… Ты пойми, бандюки рвутся в Кремль! Ты представляешь, какая важная задача стоит перед нами?
– А тогда какой смысл нам мешать, когда их грохают?
Кузнецов ошалело смотрит на Чепеля, сраженный логикой.
– Но это уже не твоего ума дела, Чепель. – Показывает пальцем вверх. – Там без тебя разберутся, где нестыковочки, умник. Пока свободен.
Чепель уходит, Кундеев остается.
– Справится Чепель, как думаешь?
– Так точно.
– Да ладно тебе, заточкал. Скажи мне как Мюллер Штирлицу, по-человечески…
Кундеев молча протягивает книжицу кроссвордов.
– Самовар Самоварыч!
Кузнецов веселеет:
– У самовара я и моя Маша… Вот красота где настоящая! А то заладили: жэпэо, жэпэо… Тьфу!
У ворот загородного дома Вонялы из машины выходит молодой человек неброской наружности, вежливо передает охраннику небольшую сумку. Машина уезжает.
…Людмила Алексеевна одна.
Голова Вонялы (на ней – рыжий озорной парик) стоит вертикально перед супругой на столе. Слезы супруги светлы, а взгляд устремлен далеко.
– Вот какой ты теперь стал, Анатолий… Думала тебе семечек немножко положить в карманы… Наших… Помнишь? Бывало вечером сядем – и давай лузгать, и давай… Только теперь не положишь, Анатолий. Карманов нет у тебя…
Зубок в своей комнате заперся от Мишани. Сегодня того требует момент. Ибо руках Зубка – отрубленная голова Вонялы, вернее, копия-муляж. Петр Иванович любуется ею – мастерски сделали специалисты. Вытаскивает (чтоб оглядеть) и снова засовывает в нее взрывчатку с часовым механизмом, надевает парик, охорашивает кудри – готово!