«Покажи мне, зеркало…». Том 1
Шрифт:
Отец был не в духе. Впервые он не обнял меня в ответ, ограничившись тем, что погладил меня по голове и коротко сказал:
– Не сейчас, Фарах, я очень устал. Возвращайся в свои покои.
Но мне не хотелось никуда идти. Я знала, как несправедливо поступил отец с Джабиром не соизволив выслушать его оправданий. Желал он этого или нет, но я должна была объяснить, что произошло, пусть даже мне и влетело бы за самоуправство.
По-прежнему не выпуская отца, я упрямо замотала головой:
– Отец, мне очень нужно вам кое-что рассказать, и боюсь отложить разговор
– Фарах! Я сказал не сейчас! – впервые хан повысил на меня голос.
Это был уже не отец, а гордый правитель своих земель. Но если он надеялся, что я испугаюсь и подобно другим сёстрам в слезах убегу в комнату, то очень сильно ошибался. Он сам всегда учил нас бороться за то, во что веришь и отстаивать справедливость до конца, так пусть теперь не осуждает за то, что мне придётся сделать.
– Государь, – я разжала объятия и смиренно склонив голову, опустилась перед ним на колени, как рабыня, но не как дочь, – клянусь Всевышним, что Джабир ни в чём не провинился перед вами, и если вам нужно кого-то наказать, то накажите меня за то, что, не спросившись отправилась на поиски лани, которую по приказу Гюльназ желавшей досадить мне, вывели за ворота дворца.
– Фарах, доченька, немедленно встань!
– Нет, отец, я останусь на полу до тех пор, пока ты не выслушаешь меня до конца! – упрямо покачав головой я оттолкнула руки отца, пытающиеся меня поднять и была несказанно удивлена, когда увидела его на полу рядом с собой.
– Упрямая, как ишак. И, в кого ты такая уродилась? – притянув меня к себе, он крепко обнял, пряча смешок в моих растрепавшихся волосах. – Хотя нет, знаю, упрямство тебе досталось от меня, а вот хитрость– это уже от матери, – уже открыто улыбнулся он, и глаза его потеплели, – та тоже знает, как вить из меня верёвки.
Как же я любила эту его улыбку! Она всегда смягчала суровые черты его лица, отчего оно становилось для меня самым прекрасным на земле.
Я по привычке потянулась к лучикам-морщинкам в уголках глаз, когда, вспомнив зачем я здесь, резко опустила руку.
Ожидавший ласки отец дёрнулся как от удара. Боль промелькнула по его лицу и исчезла так быстро, что я решила мне это почудилось.
Вздохнув, отец взял меня за подбородок и заставил взглянуть на себя:
– Хорошо, я выслушаю тебя, но при одном условии.
Обрадованная, я закивала головой готовая на всё:
– Конечно, отец, всё что угодно!
– Ты больше никогда и не перед кем не склонишь головы, поняла? Ты– дочь могущественного хана, в жилах которого течёт кровь великих государей и полководцев! Борись, умри если нет иного выхода, но никогда не склоняй головы!
Как калёным железом каждое слово отпечатывалось в моей голове. Упав в родные объятия, я и сама толком не понимая почему разрыдалась.
Выходила я от отца с чувством облегчения. Не таясь и не пытаясь приуменьшить свою вину, я поведала всё, как было на самом деле. Ни один мускул не дрогнул на лице повелителя, за всё то время, что я говорила, единственное, что выдавало его внутреннюю борьбу– это маленькая вздувшаяся вена на виске,
Он ни разу не перебил меня, дав возможность довести рассказ до конца, и лишь тогда, когда я замолчала, ласково погладил по голове и велел идти в свои покои, не волнуясь ни о чём. На этот раз, я спорить с ним не стала. С чувством выполненного долга я возвращалась на женскую половину, не подозревая какая гроза разразится вскоре.
Не желавший пугать меня отец, едва дождавшись моего ухода, дал выход собственному гневу. В срочном порядке были проведены расследования и все те, кто оказался причастен к исчезновению лани были наказаны. Мои сёстры получили строгое предупреждение, лишившись возможности присутствовать на предстоящем грандиозном празднике, посвящённому двухсотлетию правления нашей династии. Зейнаб– хатун, которая вместо того, чтобы наказать виновных и организовать поиски моей любимицы предпочла взять их сторону, правитель предостерёг от ошибок в будущем, которые могли привести к тому, что она может лишиться всех своих привилегий и будет сослана в "Обитель слёз"– небольшой дворец на окраине, куда удалялись неугодные наложницы и вдовы правителей. Лишившись возможности жить среди роскоши и веселья, эти женщины проводили все дни и ночи за единственным занятием– оплакивали свою несчастную участь.
Баш кадыны была поражена. Меньше всего она ожидала, что её может коснуться такая судьба. Напрасно хан рассчитывал на то, что своим предупреждением сможет усмирить нрав непокорной супруги, этим он её только ещё больше разозлил и окончательно настроил против меня.
Ища выход своему гневу, она разнесла в пух и прах убранство своей опочивальни, чем привела в отчаяние служанок пол дня, приводивших комнату в порядок. Увидев входящего Джабира пропадавшего невесть где, она, не скрывая ярости набросилась на него:
– Как ты мог?! Для чего нужно было посылать гонца к отцу? Неужели ты не понимаешь, что эти ведьмы только и ждут, чтобы опорочить нас и выслать вон из дворца?
Если бы женщина не была бы так взбешена, она, как никто другой знающая своего сына, сразу же заметила бы, что с ним что-то не так. Задумчивый и отрешенный, он с удивлением посмотрел на учинённый погром:
– Что произошло?
– О, он ещё спрашивает! – всплеснула руками мать, – Где ты был, когда твою мать унижали и втаптывали в грязь? Ты хотя бы в курсе, что из-за гадкой девчонки, повелитель пригрозил отправить меня в "Обитель слёз"?
– Тебя? Но почему? – Джабир никак не мог собраться с мыслями, которые в этот самый момент были где-то очень далеко.
– Почему? Да потому, что тебе не хватило ума воспользоваться шансом, что на блюдечке поднесла судьба, разом покончив с проклятой девчонкой! Вместо этого, ты решил прийти ей на помощь рискуя собственной жизнью! Как можно было так сглупить? Неужели ты не понимал, что можешь погибнуть из-за неё?
– Матушка, я понимаю, что вы не в себе, опомнитесь, эта "проклятая девчонка"– дочь моего отца! По-вашему, я должен был отправить на смерть собственную сестру?