Показуха
Шрифт:
– Заняты, - сообщила секретарша, - по телефону разговаривают.
Талмуденко вскочил со своего кресла и направился в партком для решения сложного вопроса, можно сказать вопроса государственной важности. Корреспондент газеты "Правда" это величина, это посланец партии, самого ЦК партии, возможно, сам Никита Сергеевич дал такое поручение своему лучшему другу Брежневу.
***
Юхимович говорил с Первым секретарем Новомосковского райкома партии Дырко Затычко по поводу проведения семинара с председателями колхозов и секретарями партийных
Наконец, парторг повесил трубку и победно улыбнулся.
– Ну что, Тарас Харитонович, кажись, дела у нас идут на поправку, ты не находишь? Я тут дал согласие на проведение семинара на базе нашего колхоза. Тебе надо будет подготовить доклад, поделиться опытом с коллегами, а я расскажу об идеологической работе. У нас члены Политбюро повешены? Если нет - необходимо их срочно повесить. А этого Дырко Затычко можем сполоснуть в нашей баньке. Уж больно он сопит, грузный такой, подмышками у него видать преет и как-то он в раскоряку ходит, ты не замечал?
Председатель немного обиженный, что партия сосредоточила все внимание на секретаре парткома, а он как бы в тени пребывает, несмотря на то, что он, в свое время добросовестно охранял Ильича в бункере, несколько сердито проворчал:
– Ты тут по телефону лясы точишь, а я, брат, чуть ли не с СиКА обчаюсь, лоб весь в поту. И все равно, что камнем по лбу, что лбом о камень, все равно голове больно. Когда колхоз у нас находился на нижней ступени социалистического развития, меня везде ругали, а теперь, когда нам удалось вытащить его из дерьма на свет Божий, вернее ленинский - не дают покоя, мешают работать. У меня в кабинете сейчас раздался звонок, я схватил трубку и, как обухом по голове - трах-бах: к вам редакция газеты "Правда" выезжает. Фитокорреспондент, значит. Теперь надо новый костюм заказывать, членов Политбюро вешать, а времени в обрез. Что делать - ума не приложу. Ты, Юхимович, обмозгуй этот вопрос.
– Давай, как в Шотландии, плиссированные юбки оденем. А что? мы передовые, нам все позволено. Пусть с нас пример берут. А потом в Шотландию съездим, колхозы там будем устанавливать. А пока посмотрим, висят ли члены...
– Сейчас это невозможно. Мы еще должны выглядеть скромно. А вот, если кому из нас дадут Героя социалистического труда, тот может делать, что ему на ум взбредет, хоть в трусах на площади Ленина показаться.
– Ладно, -сдался Юхимович, - уговорил. У меня костюм готовый, осталось только просушить, отгладить, пятна вывести, да пуговицы пришить; а ты китель оденешь, ордена только натри до блеска.
– Да меня вовсе фитографировать не собираются, я всего-на всего председатель, но не парторг, - обиженно произнес Тарас Харитонович.
– А давай вместе, как братья, станем рядом и ни с места, примем вид неразлучных, и пусть будет не только народ и партия - едины, но и власть и партия - едины.
– Оно, возможно, так и будет. Во всяком случае, и тебе и мне надо готовиться. А там, как партия скажет. Редакция не просто так выезжает, она должна получить указание, кого снимать. Честно говоря, я был бы рад, если бы выбор пал на меня или на нас двоих. А вдруг Левонид Ильич узнает меня на снимке, представляешь?
– Хорошо бы униформу для доярок сшить, какой-то ранг придумать, звездочки на погоны пришпиливать. Вот, мол, глядите: стимул. Доску почета надо сделать, увеличить количество воды в каждый бидон с молоком. Если мы сейчас на три ведра молока одно ведро воды бухаем, то надо было бы, на пять ведер два ведра воды выливать. Надои сразу увеличатся. Горожане не почувствуют даже. А если и будут нарекания, скажем: жирность в это время года сама по себе пропадает. Попробуем усовестить коров, да муку им начнем подбрасывать.
– Зерна побольше, все равно оно, собранное в прошлом годе, на току валяется под открытым небом, плесенью, небось, все покрылось. Тучи птиц всю зиму кормились и то не одолели. А с твоими умными доводами нельзя не согласиться. Ты прибавь сюда еще идеологическую закваску: над каждым бидоном, заполненным молоком хоть одну статью Ленина прочитать необходимо, - добавил председатель, что стал с ревностью относиться к многочисленным инициативам парторга.
В среду грянул семинар председателей колхозов и секретарей парткомов, на котором Андрей Юхимович выступал с длинной, несколько сумбурной речью под аплодисменты, иногда переходящие в овацию. Тарас Харитонович почему-то волновался, он всю дорогу мямлил и все ссылался на инициативы парторга Андрея Юхимовича и только благодаря этому заслужил жидкие хлопки.
– Вы не думайте, товарищи, - снова оккупировал трибуну Юхимович, - Тарас Харитонович - практик. Я отвечаю за идеологию, а Тарас Харитонович за телят, за коров и за дизельное топливо, и за навоз. Он целыми днями просиживает у товарища Дырко Затычко, и не уходит оттуда, пока не выбьет лишнюю бочку солярки.
– Ура товарищу Талмуденко!
– крикнул кто-то в зале, но его никто не поддержал.
На этом семинар закончился. Но участники семинара осмотрели портреты членов Политбюро, повешенных на стенах парткома, председателя колхоза и даже в передовом коровнике.
Четверг что следует за средой, был особым днем не только для Юхимовича, но и для Харитоновича. Уже к двенадцати дня к правлению, то бишь к парткому прикатила "Волга", откуда тут же вывалились четыре человека - корреспондент газеты "Правда" Крючкотворов, секретарь райкома Дырко-Затычко, инструктор обкома партии Широкописько и водитель Волги.
Председатель с парторгом почти в обнимку, низко трижды опускали головы и произносили: добро пожаловать! Добро пожаловать дорогие...гости.
– Начальники!
– Руководители!
– Посланцы партии!
– Заступники и покровители!
– Помочники!
– Ленинцы и сталинцы!
Юхимович поплевал в платок для увеличения влаги и протянул руку для пожатия... даме с любопытной фамилией, но та в ответ трижды чихнула прямо ему в лицо; Юхимович не растерялся и сам подошел еще ближе, и сказал:
– Рад встречи с вами, Писька!
– Не Писька, а Широкописько, - поправил его секретарь райкома Дырко-Затычко.
– Извиняюсь, Широкописько, хотя лучше было бы Узкописько.