Покер с акулой
Шрифт:
– Сережа с Юлей ушли в гости, Кирюшка вместе с ними, до полуночи гулять собрались, смотри, прибегу часа через два и проверю, как ты управилась, – пригрозила я, выскакивая на лестничную клетку, – проваляешься в кровати, плохо тебе придется.
– Хорошо, хорошо, – безнадежно сказала Тина, откладывая очередной любовный роман, – поняла, сейчас, через секунду!
Вот ведь лежебока! Лифта дожидаться мне показалось недосуг, ноги сами побежали по лестнице.
Дом в Николаевском был исписан со всех сторон признаниями поклонниц.
«Золотой – тащусь», «Саша – ты моя
Железную дверь украшал большой панорамный глазок. После того как я позвонила, внутри мелькнула тень и откуда-то сверху донеслось:
– Кто там?
– К Саше Золотому от Федора Бурлевского.
Раздался резкий щелчок, дверь распахнулась. На пороге стоял коротко стриженный блондин лет тридцати пяти. Могучий торс обтягивала черная майка-безрукавка. Наверное, проводит дни напролет в тренажерном зале, выглядит он, словно Ван Дамм в лучшие годы. Только рост подкачал. Красавец был выше меня сантиметров на пять-шесть, а я не дотянула до метра шестидесяти.
– Проходите, – пригласил встречавший, – сюда, в студию.
Я пошла следом за ним в большую комнату, заставленную музыкальными инструментами. Рояль, ударная установка, на диване лежит флейта, рядом пара электрогитар… А у окна пристроилась арфа. Я посмотрела на нее, как на старую знакомую, и улыбнулась: надо же, кто-то еще играет на ней.
– О чем будем говорить? – поинтересовался блондин.
– Хотелось бы лично с Сашей, – пробормотала я, – дело деликатное.
– Слушаю вас, – сказал хозяин.
– Это вы? – удивилась я.
– Вроде, – ответил блондин, – всегда считал, что я – Саша Золотой. Хотя, может, еще какой другой есть.
Его глаза откровенно смеялись.
– Где же волосы?
– Парик.
– А татуировки?
– Переводные картинки.
– Но голос, – не успокаивалась я, – голос! Саша хрипит, словно после трахеита…
– Господи, – вздохнул собеседник, – для секретаря господина Бурлевского вы слишком наивны. Сценический образ, имидж, всего лишь маска, которую снимают, придя домой. Кстати, голосом я гуляю по всем октавам, за моей спиной Петербургская консерватория…
– И поете подобную дрянь!
– Милая, – снисходительно процедил певец, – ну-ка назовите известных оперных певцов…
Я старательно принялась перечислять имена.
– Ну такая осведомленность – редкость, – усмехнулся Саша. – Впрочем, вы припомнили сплошь иностранцев… На оперной сцене пробиться трудно. Эстрада – самый короткий путь к успеху. Но ведь вы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать теоретические проблемы?
Я отметила, что речь у Саши сейчас плавная, ударения он ставит правильно и никаких дурацких слов не употребляет…
– С вами выступает певица – Татьяна Митепаш.
Саша нахмурился:
– Ну и что?
– Мне нужно с ней поговорить.
Золотой крякнул.
– Не будем устраивать китайских церемоний. Никаких разговоров с Таней.
– Почему?
– Она сердится на отца и не желает иметь с ним ничего общего.
– Но мне очень надо!
– Нет!
– Поверьте,
– Да хоть о жизни и смерти, – хмыкнул Саша, – сказал нет, значит, нет!
Я вздохнула и пробормотала:
– Каюсь, я не имею никакого отношения к Бурлевскому и не работаю у него секретарем.
– Ну, – поднял Саша вверх брови, – и кто же вы?
– Детектив, которого нанял муж Ксении Фединой, которая на самом деле не Федина, а Митепаш. Таня сбежала от супруга…
Саша цокнул языком и потянулся к телефону. Испугавшись, я зачастила:
– Олег Яковлевич не собирается принуждать Таню-Ксению к совместному проживанию. Просто хочет удостовериться, что с ней все в порядке. Ну пусть девушка встретится с бывшим супругом, объяснится с ним, получит развод и поет в свое удовольствие.
Саша потыкал пальцем в кнопки и коротко велел:
– Давай домой, немедленно!
Потом глянул на стол и пробормотал:
– Посидите тут, пойду кофе заварю.
– Не надо, – попробовала я сопротивляться.
– Разговор долгий выйдет, – отрезал певец и испарился.
Я побродила по комнате и подошла к арфе. Давным-давно, в прошлой жизни я ненавидела этот струнный инструмент, как человека. Моя мамочка считала, что лучшей профессии для женщины нет, и меня приковали к арфе. Но господь не наградил талантом. Пальцы лишь механически перебирали струны, никакого восторга, единения с инструментом я не ощутила. Просто технично исполняла пьесы. Но для настоящего музыканта техника далеко не все. Лучшие исполнители расскажут вам, как впадают на сцене в особое состояние типа транса, рук не ощущают, музыка льется сама по себе. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Несколько лет концертирования твердо убедили: арфа – это отвратительно. Я бросила выступать и долгие годы не приближалась к инструменту. Но потом пришлось вытащить арфу из чехла, чтобы сыграть у Кирюшки в школе на празднике. С тех пор в моей душе нет ненависти к ней, только тихая печаль о глупо прошедшей юности.
Я пододвинула скамеечку и положила руки на струны. Чистые звуки полились из-под пальцев. Первый раз я играла для собственного удовольствия. За спиной раздался скрип. Я опустила руки, Саша вкатил в комнату сервировочный столик.
– Сен-Санс, – произнес певец, – чудесно играете, может, стоит заняться музыкой?
– Не в этой жизни, – грустно сказала я.
В ту же секунду послышался шум и звонкий, веселый, какой-то весенний голосок произнес:
– К чему такая спешка? Летела как очумелая.
В комнату стремительно вошла девушка. У меня екнуло сердце. Волосы светло-русые, личико простоватое, глаза слегка навыкате, острый носик. Отдаленно похожа на фото, но не слишком. На снимке, хоть и не особенно четком, видна порода, даже некоторый аристократизм. Передо мной же стояла обычная деревенская девушка…
– Вы Татьяна Митепаш?
– Да.
– Тогда очень прошу, давайте поедем к вашему мужу…
– К кому? – удивилась девчонка. – Я никогда не была замужем.
– Правильно, – вздохнула я. – Татьяна Митепаш не ходила в загс, там побывала Ксения Федина.