Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране
Шрифт:
«Надень, в ней тебя не убьют!» Оказалось, я голый по пояс, рубашка и майка лоскутами висели
где-то на дальних кустах. Без разговоров надел эту куртку. Затем кинулся в сторону хоздвора. В той
части генконсульства низкий забор, я уцепился за край и, подтянувшись, очутился на крыше
соседнего дома. Мчался по плоским крышам, перемахивая через узкие переулки, и спрыгнул на
улице Чахар-баге паин. Вбежал в лавку молочника: «Дай позвонить!» Но он не позволил. Тогда
через
лавки за занавеску: «Звони!» Я набрал номер комендатуры посольства и коротко изложил
обстановку. Дежурный пограничник всё понял с полуслова. Продолжая слушать, он уже
докладывал по внутреннему телефону. Я знал: сейчас наши поднимут на ноги весь Тегеран. Скоро
подключится и Москва. Но главное — Тегеран. Спасти нас могут только оттуда. Я сказал, что
возвращаюсь назад и выйду на связь, если останусь в живых, не знаю когда.
Назад вернулся через переулок Масджеде Софречи. Входные двери были разбиты. На территории
пусто, афганцы исчезли. В саду увидел иранцев, одетых в такие же куртки, как у меня. Напротив
административно-жилого здания стоял автобус без номеров. Пожар продолжался.
Неожиданно я обнаружил у себя на боку пристегнутую к поясу рацию. О ней я совершенно забыл.
Вторая была у Юрки, который по штатному расписанию уничтожал документы. Включил рацию: Ты меня слышишь?!
Слышу!
Уничтожил?!
Нет еще! Жгу. но херово горит!
Жги, Юрка, жги!
Жгу, мать их. еще минут десять!
Имей в виду, первый этаж захвачен.
Понял.
Где люди?
На крыше, я здесь один. В двери стреляют!!!
Это я видел и сам. Иранцы из пистолетов сажали пулю за пулей в замок защитной решетки
служебного помещения. Пытались выбить личинку.
Я подбежал к стрелявшим.
Кто такие?! Где старший?! Представьтесь! — орал я первое, что приходило на ум.
Иранцы прекратили стрельбу: непонятно, кто я такой? Судя по куртке, свой, но своих они знали в
лицо. Возникла пауза. Краем глаза я успел разглядеть: решетку им не осилить. В замке сидело
столько свинца, что его заклинило намертво.
В это время из переулка со стороны городского базара возник нарастающий гул. К нам
приближалась новая группа афганцев. Возобновился погром.
Юрка, — кричал я в который раз, — ты сжег?!
И наконец услышал:
Сжег, сжег!!!
И тут у меня защемило сердце. Я вспомнил, что в небольшом отделении сейфа, где документы на
папиросной бумаге, которые жечь в первую очередь, хранился толстый конверт с долларами за
все пять лет командировки.
Юрка, — заорал я в отчаянии, — доллары!!!
Отложил, —
Вторая волна погрома продолжалась недолго, около
двадцати минут. После чего со стороны базара стукнули короткие автоматные очереди. Это
подоспевшие на выручку пасдары стреляли в толпу. Афганцы бросились в сторону Чахар-баге
паин. Здесь их встречали иранцы — жители соседних улиц, и били.
Когда всё завершилось, мы стали тушить пожар. Одновременно я дал команду немедленно
ликвидировать внешние признаки нападения, чтоб не позволить противнику эксплуатировать
тему разгрома в антисоветских целях. Говоря обычным языком, приказал взять метлы и убрать
улицу перед нашим фасадом от битых стекол, обломков консульского имущества и снова поднять
над зданием сорванный государственный флаг.
Рота КСИР окружила генконсульство. Снаружи у разбитых ворот и дверей выставили посты.
Командир сообщил мне, что охрану они берут на себя.
Как думаешь, наградят? — спросил Юрка, шмыгая носом, измазанным сажей. Юрка был тогда еще
молодой.
Я посмотрел вокруг: три почерневших от копоти здания, взорванные автомашины, переломанная, выброшенная из окон казенная мебель, какое-то личное барахло. Прикинул всё это на вес и
ответил:
Скажешь спасибо, если не выпишут пиздюлей.
Через день из Тегерана прибыла проверочная комиссия.
Ее возглавлял дипломат старой закалки, второе лицо в посольстве.
Ну, — сказал он, c любопытством оглядываясь по сторонам, — показывайте, чего вы тут по пьяни
наворотили 110.
КАК ЭТО БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ - 2
27 декабря — день нашего вторжения в Афганистан. В Иране он отмечался массовыми
антисоветскими демонстрациями. В Исфагане в них принимали участие десятки тысяч афганцев.
Мероприятия проходили под контролем местных властей. Муллы вели толпу по улицам города, жгли чучела советских солдат и обязательно государственный флаг. Потом устраивали намаз на
центральной площади, которая до революции называлась Шахской, а после — «Мейдане эмам».
Площадь расположена в непосредственной близости от генконсульства. Их разделяет исфаганский
базар — крытая территория, около сотни гектаров земли, маленький город, со своими улочками и
переулками. Одна из таких улочек выходит прямо к нашим воротам. В дни намаза базар всегда
пустовал.
Горожане-иранцы к этой дате относились индифферентно. Афганцев они не любили, считали
народом третьего сорта, промышляющим наркотиками и воровством.
27-го мы всегда принимали дополнительные меры защиты в доступных для нас пределах.