Покидая царство мертвых
Шрифт:
Георгий Сергеевич поразмыслил над словами цыганки и решил, что в них есть смысл.
Дверь комнаты приоткрылась, и в комнату просунулась лохматая чернявая мужская голова.
– Она ожила! – проговорил мужчина взволнованно и хрипло.
– На ракир акадякэ! – прикрикнула на него целительница. – Ты не видишь – у меня клиент!
– Но она ожила!
– Дайте ей молока с кровью. Джя Дэвлэса! Иди, чего стоишь?!
Мужик кивнул и вышел из дома.
– Н-да, – проговорил Вержбицкий. – Вижу, вы тут занимаетесь делами, в которые мне совершенно не хочется вникать. Пора попрощаться?
– Да. И не перепутайте! Если бросите в рот пыль из мешочка – умрете лютой смертью.
– Спасибо за доброе напутствие!
…Когда Вержбицкий сел в машину, в душе у него осталось что-то вроде неприятного, тревожного осадка.
Шофер отложил кроссворд, вглянул на хозяина в зеркальце заднего вида и спросил:
– Ну, как все прошло, шеф?
– Нормально. Заводи машину.
Шофер повернул ключ в замке зажигания.
– Куда, шеф?
– Домой, – хмуро ответил Георгий Сергеевич.
Непонятно почему, он чувствовал себя страшно уставшим, словно проклятая цыганка не только облегчила его бумажник, но и высосала из него энергию.
– Будем куда-нибудь заезжать? – уточнил шофер.
– Нет. Хотя… Заскочим в гастроном. Купишь мне бутылку бурбона.
Вержбицкий достал мобильник и набрал номер своего начальника службы безопасности.
– Станислав, жду тебя у себя дома через полтора часа, – сказал он в трубку. – Нужно обсудить дела.
Затем убрал мобильник и устало прикрыл глаза.
Глава 7
1
– Иван, – проговорил Максим, задумчиво глядя на спящего парня. – Ваня. Простоватое имя.
– Что? – сипло спросил Иван сквозь сон.
– Ничего. Спи.
Иван снова погрузился в темную пучину сна. Макс вдруг подумал, что может проникнуть в сон Ивана. Стоило Максу об этом подумать, как в сознании его замелькали невнятные образы.
Нужно было успокоиться.
Орлов прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
…Иван резво крутил педали трехколесного велосипеда, и велосипед несся по узкой бетонной дорожке, а там, в конце пути, его ждала Татьяна. Она была молодая, как в тот день, когда Макс соблазнил ее.
…Потом он увидел, как Татьяна сидела за столом, держа что-то в руках. Она молчала, но по щекам ее текли слезы.
– Мама, почему ты плачешь? – услышал он детский голос маленького Ивана.
– Я не плачу, сынок.
Она положила фотографию на стол, и Макс увидел, что на фотографии – он сам. Таня посмотрела на сына, который возился на полу.
– Ты похож на него, – тихо, почти беззвучно проговорила она.
Мальчик не расслышал. А может быть, он был слишком сильно увлечен своей игрой.
Макс вгляделся в лицо маленького Ивана и вдруг понял, что они и впрямь похожи.
«Как я мог не замечать этого раньше!» – подумал он.
Он вдруг ощутил огромный прилив тоски и… счастья. Сердце его сжалось.
– Максим! – услышал он голос Тани.
– Да?
Теперь он видел ее лицо перед собой, молодое лицо, но уже строгое и задумчивое.
– Я не успела тебе многое сказать… Как-то странно все получилось, да?
– Да, милая.
Она смотрела на него своими огромными зелеными глазами, и вдруг он понял, что теперь находится во сне у Татьяны.
– Ты в опасности, – сказал Макс.
– Почему ты так говоришь?
– Жора Вержбицкий – подонок. Я умер из-за него!
– Ты умер из-за него… – задумчивым голосом повторила Татьяна.
– Иван на верном пути, но надо все это прекратить. Я не могу вами рисковать!
С лицом Татьяны произошли перемены – оно стало худощавым и жестким, по обеим сторонам губ прорезались морщинки. Максиму стало больно и грустно на нее смотреть.
«И все-таки она изменилась», – подумал он. И сказал вслух с грустью:
– Мы могли бы стариться вместе. Если бы только все вернуть…
– Если бы все вернуть… – повторила Таня.
Все вокруг подернулось дымкой. Макс почувствовал, что Татьяна уходит. Или это он сам уходил от нее?..
– Таня, возможно, у нас мало времени. Запомни, что я тебе скажу. Берегись Вержбицкого и его помощника – парня со шрамом от выведенной татуировки.
– Парня со шрамом, – эхом отозвалась Татьяна, задумчиво глядя сквозь него.
– Никуда не выходи без табельного пистолета. И распорядись, чтобы Ивану позволили носить оружие.
– Оружие… – повторила Татьяна. – Никуда не выходить без оружия…
– Молодец, – кивнул Максим. – И забудь обо мне. И прикажи Ивану забыть. Вержбицкий должен понять, что ты остановилась, он должен снова почувствовать себя в безопасности.
– Остановиться… В безопасности…
– Я теряю силы. Не знаю, с чем это связано. Возможно, у нас больше не будет возможности поговорить. Я надеюсь, что утром ты вспомнишь все, что я тебе сказал.
По бледной, худой щеке Тани сбежала слеза. Губы Максима дрогнули.
– Мне было хорошо с тобой, – сказал он. – Я бы смог тебя полюбить. Правда! Жаль, что у нас не было на это времени. Прости меня, Таня. Прости.
Макс почувствовал, что неведомая сила тянет его прочь. Он нагнулся и поцеловал Таню в губы, ощутил их тепло, вкус соленых слез, погладил ее ладонью по щеке, в последний раз посмотрел ей в глаза и только потом позволил неведомой силе подхватить себя, закружить и бросить во тьму.