Поколение А
Шрифт:
ЗАК
М-да, депрессивненько. А нельзя было как-нибудь повеселее?
– Зак, понимаешь… специально выдумывать хеппи-энд только ради того, чтобы у истории был хеппи-энд – это уже мастурбация мозга.
!!!
Ну, ладно.
Иногда, продвигаясь по этому странному нечто, которое мы называем жизнью, мы набредаем на увлекательные идеи, настолько могучие и грандиозные, что нам уже не нужны никакие другие стимулы. Концепция нейромастурбации относилась именно к таким идеям.
Я даже перестал слушать, о чем говорят остальные. Я пытался
Очнувшись минут через пять, я услышал окончание фразы Арджа:
– …вот так я и спас Рождество. Потом Ардж повернулся ко мне:
– Зак? Зак? Ты хорошо себя чувствуешь?
– Все нормально. Я просто задумался.
– Твоя очередь рассказывать.
– Значит, буду рассказывать. И у меня будет счастливый конец.
В комнате стало значительно холоднее. Мы закутались в одеяла и уселись поближе друг к другу, и только Серж не сдвинулся с места и остался сидеть на другом конце комнаты.
Моя вторая история называлась:
Урожай: История о кукурузном поле
Зак Ламмле
В тот день во всем мире творилось странное. Люди начали замечать, что все вокруг словно помолодели. Даже не то чтобы помолодели, а стали какими-то… более гладкими. Морщины на лицах заметно разгладились – сами собой. И не только на лицах. Даже замятии и складочек на одежде стало значительно меньше. Каждый, кто замечал эти поистине удивительные изменения – а не заметить их было нельзя, – тут же бросался к ближайшему зеркалу и говорил себе: «Черт побери! Сегодня я выгляжу просто потрясно!»
Но когда первый восторг проходил, люди начинали замечать и другие странности. Например, с мебели и одежды исчезли царапины и пятна. Все поверхности сделались безукоризненно гладкими, словно их обработали в фотошопе. Прически у всех стали значительно аккуратнее и симметричнее – никаких непослушных вихров или выбившихся прядей. Животные и растения как-то посимпатичнели и округлились, и тогда люди поняли, что происходит. Всех озарило практически одновременно: «Офигеть! Мир превращается в мультфильм! А все мы, соответственно, превращаемся в мультяшных героев!»
Понимание сути происходящего никак не замедлило процесс всеобщей мультиплификации. Буквально с каждой минутой окружающий мир становился все более стилизованным и упрощенным. То же самое происходило и со всеми людьми. Одни превратились в тщательно прорисованных героев японской манги, другие – в персонажей компьютерных игр в максимально высоком разрешении, третьи – в классических мультяшных человечков со статичными лицами, на которых двигались только рты, когда их обладатели произносили слова, а глаза регулярно моргали с интервалом ровно в семь секунд.
Мультиплификация мира стала для всех сильным психологическим потрясением. Она также ударила по экономике, и удар был поистине убийственным: люди совсем перестали есть, и ходить в туалет, и делать все прочее, что было «нечистым» или же не могло быть оформлено в виде разноцветных точек, линий и многоугольников.
Мир финансово несостоятельных мультяшных героев? Нет!
А потом из Америки, из штата Айова, к людям пришли одновременно надежда и страх: там осталось одно кукурузное поле, не подвергшееся мультиплификации. Единственный нетронутый островок настоящей реальности в омультяшенном мире. И мультяшные люди со всех концов света съезжались к этому полю на своих мультяшных машинах – просто чтобы взглянуть на кусочек прежнего мира, который остался таким, каким был, и не превратился в рисованные загогулины, линии и многоугольники.
Но была одна маленькая проблема: мультяшные люди не могли попасть на это поле.
Его окружала невидимая стена. Те, кто пытался пройти на поле пешком, натыкались на эту стену и не могли сделать больше ни шагу вперед. Самолеты, летящие к этому полю, разбивались о ту же незримую стену, взрывались и падали, и над ними на пару секунд поднимались огромные черные буквы, которые складывались в слова: «Бабах!» или «Буме!».
А по прошествии нескольких дней с кукурузного поля донесся оглушительный рокочущий голос, очень похожий на голос актера Джеймса Эрла Джонса – объявивший, что это он превратил мир в мультфильм, и ему это нравится. Типа «давно я так не развлекался».
Все это было печально и жутко. Мир отчаянно нуждался в герое, и, как водится, герой объявился. Он называл себя Хищным Гробом, имел вздорный характер и был практически не затронут мультиплификацией – разве что вид у него был какой-то уж слишком лощеный и свежий, как будто он только что вышел из дорогого косметического салона. При желании он мог бы сойти за ведущего с местного новостного телеканала.
Люди замерли в изумлении, когда Хищный Гроб с одного удара пробил дыру в невидимой стене, прошел на кукурузное поле и скрылся среди высоких стеблей.
Добравшись до середины поля, он услышал рокочущий голос Джеймса Эрла Джонса:
– Ой, кто пришел?! Хищный Гроб! Никчемная личность, законченный неудачник. Тебе меня ни за что не поймать!
– А если поймаю?
– Никогда не поймаешь.
– Поймаю.
– Ты даже не знаешь, кто я! – возмущенно прогрохотал голос.
– Вот как поймаю, тогда и узнаю.
– Ты сначала поймай!
И Хищный Гроб принялся бегать среди кукурузных стеблей в поисках обладателя голоса. Иногда ему казалось, что голос звучит буквально в двух-трех шагах у него за спиной, иногда – что голос доносится издалека, с другого конца поля. Преследуя загадочный голос, Хищный Гроб совершал произвольные повороты то в одну сторону, то в другую, и вскоре голос слегка растерялся.
– Эй, Хищный Гроб! Что за хрень?! Что ты делаешь?! Ты же вроде как собирался меня ловить.
– А я и ловлю.
– Ты сам не знаешь, что делаешь!
– Тут ты полностью прав, – согласился Хищный Гроб. – Я не знаю. – Он резко остановился и запрокинул голову к небу. – Ладно, босс… я проиграл. Теперь можешь сразить меня молнией или просто прихлопнуть, как муху.
– Ты, наверное, шутишь?
– Нет, я не шучу.
– Вы, люди – законченные идиоты. Я правильно сделал, что превратил вас с мультяшных персонажей. Большего вы не заслуживаете.