Поколение пепла
Шрифт:
Он не делал никаких картинных движений, не хватался за сердце, а просто присел на корточки. Лицо его, и до этого имевшее сероватый оттенок, быстро теряло остатки краски.
— Сергей Борисович, что с вами? — это был голос Колесникова.
— Я в порядке, — без выражения ответил Демьянов. Ему было неприятно, что все взгляды направлены на него. Он попытался даже изобразить бодрую усмешку: мол, пустяки, дело житейское. И очень удивился, что мир вдруг начал поворачиваться, будто он сидел в кабинке аттракциона.
Усилием воли
«Как не вовремя, мать его…» — подумал майор, а его уже обступили.
— У меня есть нитроглицерин в кармане. Я сам сердечник, — это был взволнованный голос Бурлюка, — Да отпустите меня, бараны! Это не динамит, а таблетки. Врача ищите, вы что, не поняли?
— Я доктор, — из шеренги пленников сделал шаг вперед пожилой усатый мужчина в черном костюме. Это был личный врач Мазаева, из дверей особняка он вышел с чемоданчиком, который его заставили оставить у порога. — Можно подойти? Только пусть ваши орлы не стреляют.
Бурлюк наконец-то получил разрешение достать из кармана пузырек с лекарством. Хотя за «барана» кто-то двинул ему под ребра.
Но все это уже было где-то далеко и казалось миражом, затянувшимся сном, после которого все равно придется просыпаться.
Проваливаясь в темноту, Демьянов думал о ненавидящих друг друга людях в Подгорном и Заринске. О смертельных врагах, которым предстояло жить вместе на этой земле. О сделанном и о том, что несделанного осталось гораздо больше. О сборе урожая и подготовке к зиме.
Уже перестав получать сигналы от органов чувств, майор все понял, и ему стало стыдно, что он совсем не вспоминает о Калининграде. Выходит, его семья была здесь. На середине этой мысли его сознание отключилось, и пришло полное забытье. Он умер, не приходя в сознание, и больше ничего не успел им сказать. Биологическая смерть наступила только через пять минут, вызванная кислородным голоданием, но это уже не имело значения: ни одной из обращенных к нему фраз он не услышал.
Глава 7. День памяти
Вести пришил к ним ранним утром, когда Данилов, утомленный беготней и нервотрепкой, прилег отдохнуть на пару часов. Но сон как рукой сняло, когда Александр услышал эти короткие фразы.
«Мазаев сдох. Заринск сдался».
Их передавали из уст в уста. Говорили, что хозяина убили собственные охранники. Что тело его сожгли в котельной. Что даже своих подручных он достал своим маниакальным желанием воевать «до победного конца».
Данилов не мог в это поверить. Они-то морально готовили себя к долгому противостоянию.
А тут нате — все и кончилось. Может, именно из-за этой неожиданности он не смог почувствовать особой радости? А еще из-за того, что победа была всего лишь восстановлением статус-кво. И не было ни чуда, ни счастья.
Похоже, Мазаев, как классический деспот, настолько подмял все под себя, что другого центра
Рассказывали, что даже те, кто потерял близких на севере, смирились. Плакали, бранились, но не бросались с ножами.
Данилов еще не переварил первую часть новостей, когда пришла вторая.
Демьянов тоже был мертв.
Нет, не погиб, не застрелен. Умер своей смертью через несколько минут после судьбоносной капитуляции. Которую уже было не отменить, потому что к тому времени все оставшиеся в Заринске гады были разоружены. Колесников, как узнал Саша, смог удержать город с теми, кто у него был, хотя и требовал, чтоб ему побыстрее прислали подмогу.
И если вражеского лидера сожгли в котельной южной столицы, то тело майора привезли на вертолете в то, что осталось от Подгорного, для погребения.
Вечером его вызывал к себе Богданов. Телефонная связь больше не работала, так что вызвал с помощью курьера — опять молодой девчонки, на этот раз коротко стриженной шатенки в камуфляжной куртке. Нескольких таких Владимир обучал политической грамотности, стрельбе и приемам самообороны. Данилов готов был держать пари, что этим список занятий не исчерпывается.
«Да, Машеньке не позавидуешь. А как она хотела? Вокруг самцов с задатками лидера тёлки всегда кружатся как мухи», — подумал Данилов.
Неожиданно Александру было сказано придти не в штаб, расположившийся в самой большой модульной палатке, а к Богданову с Машей домой.
Заместитель скончавшегося главы города занимал крепкий кирпичный домик. Немаленький, учитывая, что детей у него не было. Обстановка внутри тоже была по-довоенному комфортной. Но это уже была явно заслуга Марии, а не привыкшего к спартанской жизни бывшего сурвайвера.
Маша на правах хозяйки сама налила им чай, поставила вазочки с вареньем, порезала хлеб и разложила по тарелкам простенькую снедь — скромные кусочки говяжьей тушенки с лапшой. Затем она тоже села к ним за стол.
— Сергей Борисыч хворал еще когда мы пришли сюда с Новосиба, — поделилась она с Александром. — Сердце у него не просто пошаливало, а непонятно на чем держалось. Ему бы в санаторий… Эх, это самое… До сих пор поверить не могу.
— И я не могу, — согласился Данилов.
В синих джинсах и белом пуловере, Чернышева-Богданова могла бы показаться симпатичной, хотя и исхудала после травмы и комы. Но, даже будучи холостым и неудовлетворенным, Александр не видел в ней привлекательную женщину. И вовсе не потому, что она была женой его командира. Он скорее видел в ней сестру, с которой вместе они прошли через настоящий ад, а такие мысли убивают любые иные поползновения.