Поколение воинов

Маккефри Энн

— Я перепугалась. Я подумала, что это Парадены, что они разыскали меня и из-за меня убили Абе. Тебе это было не нужно, ты не знала обо мне и даже не узнала бы никогда, почему я была там. И я улетела. Если хочешь, можешь назвать это трусостью. Я следила за твоей карьерой, но никак не могла выбрать подходящее время, чтобы рассказать тебе…

Флер разрыдалась, Сассинак порывисто обняла ее и прижала к себе.

— Все хорошо, — уверяла она. — На этот раз я доведу дело до конца.

Она и сама слышала звон стали в своем голосе. Флер отстранилась:

—

Тш-ш-ш! Ты не должна позволить горечи отравить свою душу.

— Но он заслуживал того, чтобы быть с вами! — Теперь и на глаза Сассинак навернулись слезы. — Абе заслуживал хоть немного счастья. Он так старался спасти меня… и вас, и других, а потом они убили его как раз в тот момент, когда…

Она почти не плакала по Абе — только немного, в ночь его смерти. Она была собранным офицером, умевшим владеть своими чувствами, — такой, какой он хотел ее видеть. Но теперь она снова ощутила боль старой рану. Сквозь всхлипывания до нее доносился голос Флер:

— Если ты станешь жестокой, это будет означать, что они победили. Убьешь ты их или нет — это не главное. Главное в том, чтобы ты осталась самой собою, личностью, достойной уважения. Абе не позволял мне отчаиваться — это только иная разновидность поражения, и он боялся, что ты станешь жестокой.

— Но они убили его. И моих родителей, и вашу семью, и других…

Флер вздохнула:

— Сассинак, я почти на сорок лет старше тебя: я понимаю, что от этих слов у тебя мурашки бегут по спине…

Против воли Сассинак хихикнула: Флер была совершенно права.

— И я знаю, тебе не нравится слышать, что лишние сорок лет жизни прибавляют понимания. Но! — Она покачала перед глазами Сассинак тщательно наманикюренным пальцем. — Абе ведь знал больше тебя, когда встретился с тобой?

— Разумеется. Я ведь была еще ребенком.

— А если бы он был сейчас жив, ты уважала бы его возраст и опыт?

— Ну…

Сассинак видела, к чему клонит Флер, но это не значило, что ей это должно нравиться. Похоже, по выражению ее лица можно было прочесть эти мысли, потому что Флер рассмеялась — словно серебряные колокольчики зазвенели, и Сассинак невольно засмеялась в ответ.

— И поэтому, пожалуйста, доверься мне, — посерьезнев, попросила Флер. — Ты стала именно такой, какой Абе мечтал тебя увидеть. Я следила за твоими успехами в программах новостей, я знаю, о чем говорю. Но чем выше ты будешь подниматься по служебной лестнице во Флоте, тем больше тебе необходима объективность суждений. Если ты позволишь горечи от несправедливости того, что случилось с тобой в детстве, от смерти Абе пересилить природную доброту твоей души, ты станешь такой же несправедливой, как и те, с кем ты борешься, только по-своему. Ты должна стать чем-то большим, чем просто охотницей за пиратами, большим, чем воплощение мести. Флот переделывает людей: узкий спектр интересов, жестко регламентированные отношения… Тебе никогда не казалось, что некоторые твои сложности здесь, на планете, связаны именно с этим?

Если

подумать, в некоторых случаях так оно и было. У нее развилась типичная для космолетчиков неприязнь к планетам. Она не давала себе труда развивать то, что могло бы позволить ей наслаждаться жизнью на суше. Так и здесь, несмотря на то, что она попыталась объединить и организовать людей, живущих в тоннелях, они казались ей чужаками.

— Абе часто говорил мне, — продолжала Флер, гладя ее волосы, — что ни звезды, ни чины, ни путешествия не останавливают роста и развития человека. Ты все еще растешь, и ты хранишь память об Абе. Не позволяй Параденам переделать по-своему вторую половину твоей жизни, как они переделали первую.

— Есть, мэм.

— А теперь расскажи мне, что ты собираешься делать с этой разношерстной компанией?

Сассинак усмехнулась, жестко и решительно:

— Гоняться за пиратами, мэм, а потом уже тревожиться о том, не стала ли я слишком жестокой.

Но когда дошло до дела, выяснилось, что никто из них не знает точно, где именно находится пресловутый Парчандри. Сассинак сдвинула брови:

— С помощью нужных кодов эту информацию можно заполучить в базах данных. Вы говорили, что у вас есть люди, которые могут это сделать.

— Но у нас нет новых кодов. Мы пытались проникнуть в закрытые базы данных, но только один раз, и то они послали по нашему следу полицию. Они сразу же засекут нас.

— Сассинак? — Айгар тронул ее за плечо. Она хотела было оттолкнуть руку «тяжеловеса», но тут вспомнила, сколько приятных сюрпризов он преподнес ей за последнее время.

— Да?

— Мой друг — ну, тот студент…

— Тот, который хвастался тебе, что может проникнуть в базы данных и остаться непойманным? Да, помню. Но его здесь нет, да и как мы смогли бы его найти?

— У меня есть его номер. Он говорил, с ним можно связаться из любого автомата.

— Но здесь же их нет? Здесь, внизу.

Она посмотрела на свою «разношерстную команду». Кое-кто кивал, но Корис ответил:

— Есть — наверху, в общественных тоннелях. К некоторым из них мы можем пробраться незамеченными. Естественно не все.

— Как насчет того незарегистрированного аппарата в 248-м вертикальном, — подал голос один из собравшихся. — Его установил рабочий из обслуги и подключил к переговорным линиям, чтобы делать ставки во время своей смены. Мы его иногда слушали.

— А где этот 248-й вертикальный? — осведомилась Сассинак.

Тоннель оказался не так далеко, хотя у них и ушло несколько часов, чтобы добраться до него обходными путями. Дважды они натыкались на патрули — один в серо-голубой форме городской полиции, другой — в оранжевом. Их патрулирование не произвело на Сассинак благоприятного впечатления. Похоже, им достаточно было просто пройти по тоннелям, не заглядывая в люки и не сворачивая в боковые ответвления. Когда она заговорила об этом с Корисом, тот как-то сразу ссутулился и словно стал ниже ростом.