Покорение горца
Шрифт:
Син взглянул, нахмурившись, когда Мэгги проходила мимо него.
– Что? – спросила она.
Син открыл было рот, чтобы заговорить, но потом стиснул челюсти и последовал за Брейденом.
Мэгги захотелось всплеснуть руками, признав свое поражение. Взгляд Сина был укоризненным. Хотя с чего бы это ему ее обвинять? Она не сделала ничего плохого.
Это Брейдена следовало бы выпороть за его прискорбное поведение.
Да гори оно всё синим пламенем! Скоро они доберутся до Мак-Дугласа, а затем ей больше не надо будет беспокоиться
Да и вообще, ей не нужен мужчина: никогда в жизни она в нем не нуждалась. Все, что делают эти существа – это только жадно заглатывают еду без такой малости в ответ, как «спасибо», рыгают и сопят. Да лучше она заведет себе ручную свинью!
И все же в глубине души Мэгги сама не верила своим словам. Ведь ее сердце знало истину. И даже резкость ее мыслей не могла ослабить переживания. Потому что на самом деле ее очень волновала эта ситуация. Она хотела Брейдена для себя. Мысль о том, что Брейден мог бы отвергнуть ее и променять на другую женщину, ножом пронзала ее душу.
Опечаленная, Мэгги присоединилась к мужчинам, трудящимся над починкой изгороди, и дальше они продолжили работу втроем в полном молчании.
Когда они отремонтировали сломанную жердь, Симус принес им ужин.
Путешественники едва успели забежать с деревянными блюдами, наполненными едой, в конюшню, и тут же разразилась гроза. Как только Син закрыл дверь, раздался раскат грома, и по деревянной крыше застучали дождевые капли.
Девушка замерла и огляделась в полутемном помещении, пока Брейден зажигал пару фонарей.
Бревна, из которых была сложена конюшня, потемнели от времени, но строение казалось добротным. Две коровы мычали в своих стойлах справа от Мэгги. Старая кляча жевала сено слева. Четыре лошади получше толпились в одном большом загоне в глубине конюшни.
Брейден провел своих спутников в центр помещения, где тюки сена могли временно послужить им столами и стульями. Он сел на тюк, который был ближе к двери, Син сел слева от него. Мэгги выбрала себе тюк поменьше, самый дальний от дверей, и поставила на него свое блюдо.
Пока они ели в полном молчании, дождь вовсю барабанил по крыше, и то и дело раздавались громовые раскаты.
– Хорошо, что мы здесь остановились, - наконец произнес Син.
– Ага, - согласился Брейден, - а иначе скверная бы выдалась ночка.
Для Мэгги она уже будет такой.
Когда путники закончили ужинать, Брейден собрал их блюда и кружки.
– Я верну это Симусу, - сказал он.
Мэгги посмотрела на него, прищурившись. Он явно выдал свой обман. Неужели этот мужчина и вправду считает, что она настолько глупа и не знает, что он затевает?
– Что? – с невинным видом спросил Брейден, поймав ее взгляд.
Ничего не ответив, девушка отвела глаза. Горец покачал головой и вышел. Если он на самом деле настолько тупой, ей нечего ему сказать.
И все же Мэгги кипела от злости. Он действительно думает, что ей неизвестно, чем он намеревается заняться? Вовсе не Симусу он отдаст эту посуду. Он нацелился на Тару.
Будь он проклят!
– Почему бы тебе не ударить его – и дело с концом? – поинтересовался Син, как только остался наедине с Мэгги.
Она недоуменно посмотрела на своего спутника, который, откинувшись назад, развалился на своем тюке сена.
– Прошу прощения? – произнесла девушка.
Син снял сапоги и вытянул ноги:
– Если бы взгляды могли убивать, Брейден был бы уже размазан вон по той стенке.
– Вот-вот, - угрюмо ответила его собеседница, - защищай своего братца. В конце концов, это же право вашего пола – расхаживать с напыщенным видом перед каждой юбкой.
В приступе поистине королевского гнева Мэгги, не обращая внимания на Сина, достала свой плед из мешка. Она начала сооружать убогое ложе, а боль, причиненная Брейденом, между тем росла внутри нее, пока слезы не выступили на глазах и не потекли по щекам.
Девушка сердито вытерла их.
– Мэгги, - обратился к ней Син с нежностью в голосе, которой она от него никак не ожидала. – Почему бы тебе не рассказать Брейдену о своих чувствах к нему?
– Зачем? – спросила она, и ее голос сорвался на всхлип. – Чтобы он посмеялся надо мной? Или, что еще хуже, он станет моим на одну-две ночи. Но ведь этого может от него добиться любая женщина. Неужели ты не понимаешь?
Отбросив сапоги в сторону, Син горько рассмеялся:
– Ты спрашиваешь человека, который никогда не знал любви или доброты, понимает ли он твою потребность быть любимой? Конечно, понимаю. Но пока ты осуждаешь Брейдена за то, что он, возможно, сделает, позволь мне кое о чем тебя спросить. Знаешь ли ты его по-настоящему?
Мэгги хмыкнула и посмотрела на собеседника, как на ненормального:
– Разумеется. Я знаю его всю жизнь.
Син фыркнул:
– Нет, ты его совсем не знаешь. Возможно, он был перед твоими глазами, сколько ты себя помнишь, но ты никогда не знала его настоящего. Если бы знала, то тебе было бы ясно, насколько глупы твои опасения.
– О чем это ты?
Взгляд Сина стал напряженнее:
– Если бы ты действительно знала Брейдена, то тебе было бы известно, что он скорее выпустит себе кишки, чем причинит боль тому, кого любит.
– И что с того?..
– Поразмышляй над этим, Мэгги.
Девушка задумалась было над его словами, но тут же почувствовала себя полной дурой, потому что, хоть убей, не понимала, что Син имел в виду.
– Как самый младший из пяти упрямых мальчишек, - продолжил Син, - Брейден научился мирить нас. Если ударить одного из нас, мы ответим немедленно, не раздумывая. А если поднять кулак или меч на Брейдена, как думаешь, что он сделает?
Мэгги ответила без сомений:
– Он попробует уговорить не использовать силу.