Покорение Крыма
Шрифт:
— Я привезу его, — заверил командующего Веселицкий. — Но, ваше сиятельство, в беседе со мной мурзы, бесспорно, затронут вопрос о переходе через Днепр... Как мне отвечать? Ведь при наступающей зиме для измученных лишениями и голодом ногайцев возвращение на свои земли есть предмет особой важности и необходимости. Они или выживут с нашей помощью, или сгинут!
— Как подпишут новое прошение — можете моим именем разрешить. Я отписал её величеству о просьбе ногайцев, но ответ получим позднее.
— Орды с переходом тянуть не станут —
Панин недоумённо посмотрел на него.
— Я имею опасение, — пояснил Веселицкий, — что могут быть стычки с запорожцами. Они-то указ тоже получат с запозданием.
— Это не страшно, — сказал Панин. И постучал пальцем по запечатанному пакету: — Я уже уведомил в оном письме Фёдора Матвеевича Воейкова о скором переходе ногайцами Новороссийского края для поселения в степях от реки Каменки до Азова на старинных своих кочевьях. Он губернатор справный — распорядится... И приказал предупредить атамана Калнишевского о принятии соответствующих мер.
— Ох, не устоят запорожцы от соблазна, — вздохнул Веселицкий.
— Не устоят — примерно накажем! — грозно сверкнул глазами Панин...
3 октября Веселицкий отправился в путь.
Для охраны и должного представительства его сопровождал эскадрон Днепровского пикинёрного полка и свита — капитан Севского пехотного полка Завадовский, хорошо знавший многих доброжелательно настроенных мурз, переводчик Семён Дементьев и писарь Семёнов.
На следующий день, после полудня, российская депутация наехала на отряд буджаков Тенис-мурзы, брата Джан-Мамбет-бея. Мурза проводил её к реке Березани, на правом берегу которой расположились ногайские орды.
Веселицкого встретил лично Джан-Мамбет-бей и знатные мурзы, аги, духовные лица — не менее сотни человек. Ещё около пяти тысяч едисанцев и буджаков широким кольцом окружили шатёр бея.
Войдя в шатёр, Джан-Мамбет-бей, покряхтывая, тяжело сел на тюфяк, покрытый разноцветными потёртыми коврами. Справа от него расположился едисанский Мамбет-мурза, слева — буджакский хан Хаджи-мурза. Напротив поставили небольшой стул для Веселицкого. Остальные мурзы и аги расселись вокруг в три-четыре ряда.
«Чтят, — самодовольно подумал Пётр Петрович, от которого не ускользнуло, что все ногайцы стояли до тех пор, пока он не сел. — Ну и боятся, конечно...»
Когда шум стих, он через переводчика Дементьева передал бею письмо Панина. А затем преподнёс подарок командующего — дорогую, украшенную каменьями саблю.
— Искренний ваш друг и предводитель победоносного российского войска его сиятельство Пётр Иванович Панин преподаёт вам булатный меч на сокрушение общего нашего неприятеля! Он желает, чтобы утверждённая между нами дружба крепче и прочнее булата была!
Джан-Мамбет-бей схватил саблю обеими руками, пожалуй, слишком торопливо для торжественного случая, щуря глаза, осмотрел её, вытащив до половины из ножен, и растянул лицо в подобострастной улыбке:
— В
Веселицкий одобрительно покивал головой, но видя, что бей продолжает любоваться подарком, деловито произнёс:
— Однако пора перейти к самому предмету моей к вам поездки... Его сиятельство весьма сожалеет о некоторой конфузии, что он обнаружил в прежней вашей грамоте её императорскому величеству. Он желает, чтобы дружественные нам орды переменили грамоту.
По знаку Веселицкого Дементьев достал из кожаного портфеля новую грамоту и стал читать её вслух.
Мурзы выслушали переводчика, а затем Абдул Керим-эфенди бесхитростно пояснил:
— Мы не знаем формы обращения в переписке между европейскими государями и настоящий титул её величества. Вот и сочинили грамоту сходно тому слогу, коим мы к турецкому султану грамоты посылали...» Мы готовы исправить неточности.
Мурзы сдержанно загудели, выражая одобрение его словам.
Дементьев передал грамоту эфенди.
Удовлетворённый тем, что никаких возражений не последовало, Веселицкий хотел распрощаться, но его остановил голос Хаджи-мурзы:
— Скоро ли будет позволение перейти за Буг и Днепр?
Мурзы враз затихли.
Чтобы придать вес и значимость последующим словам, Веселицкий выдержал долгую паузу и сказал с некоторой строгостью:
— Как только подпишете новую грамоту!.. Лишь тогда, по повелению его сиятельства, я могу дозволить дружественным татарским народам переходить Буг и следовать к Днепру для прохода через оный.
Мурзы ликующе зашумели.
— Для безопасности прохода к местам прежнего пребывания, — продолжил Веселицкий, — орды снабжаются открытым ордером, с содержанием которого вы можете ознакомиться.
Дементьев передал ордер Керим-эфенди.
— А запорожцы? — снова спросил Хаджи-мурза. — Не станут ли они нас притеснять?
— Нет! — решительно вскинул руку Веселицкий. — Не токмо не навредят, но и вспомоществование окажут!.. От его сиятельства кошевому атаману и всем пограничным командирам уже посланы надлежащие повеления. Во всех городах, местечках и прочих селениях вашим народам будет делаться всякое благоприятельство и гостеприимство. А потребные вещи и съестные припасы будут продаваться за обыкновенную цену.
Мурзы зашумели сильнее прежнего.
Джан-Мамбет-бей, маслено глядя на гостя, изрёк из редкозубого рта:
— Его сиятельство изо дня в день усугубляет знаки своей истинной к нам дружбы и благодеяния, коими все наши сердца пленяются. Да продлит Аллах драгоценную жизнь её величества за то, что изволила избрать такого великодушного и храброго предводителя, который не только искусными воинскими распоряжениями неприятелей побеждает, но и мудрыми советами таковых без кровопролития приятелями обращает.