Покорение Южного полюса. Гонка лидеров
Шрифт:
Вернувшись из Антарктики, Скотт дважды просил предоставить ему отпуск — для чтения лекций и написания книги «Путешествие на „Дискавери“» — и дважды этот отпуск получал. Затем в течение шести месяцев он фактически пребывал между небом и землёй, и в результате спустя год после своего возвращения на родину — вплоть до осени 1905 года — он так и не получил ни одного предложения занять хоть какую-то должность. Это была трудная ситуация для лордов Адмиралтейства. Скотт оставался аномалией военно-морского флота.
К этому моменту он не служил непосредственно в военно-морском флоте уже более пяти лет, хотя за это время и вырос с довольно перезрелого лейтенанта до очень молодого капитана. Во всём, чего он добился, ему очень помогли влиятельные знакомые.
За время всей своей двадцатилетней службы в военно-морском
Говоря словами одного офицера военно-морского флота,
нет большей проверки характера… чем командовать большим кораблём. Многие избегают ответственности… но мало кто из капитанов сможет эффективно управлять командой большого корабля, пока сам не пройдёт через эту мясорубку, не осознает все трудности — день за днём, не почувствует пульс моря.
Это объясняет многие неприятности «Дискавери». Модель карьеры Скотта до его отплытия в Антарктику свидетельствует как о недоверии руководства к его способности управлять кораблём, так и о тенденции удерживать его в стороне от маршрута, ведущего к командирской должности. Адмиралтейство не торопилось передать в его руки современный линкор — эти десять или двадцать тысяч тонн дорогостоящего железа. Однако после короткого военного обучения и службы на берегу его всё-таки пришлось вернуть на флот. В конце 1905 года Скотта назначили на должность заместителя начальника военно-морской разведки, которым в то время являлся контр-адмирал сэр Чарльз Оттли. Свои обязанности на этом посту Скотт выполнял до августа 1906 года. Он работал в одном департаменте с ещё примерно двадцатью офицерами, в том числе с капитаном Морисом Хэнки (позднее лордом), будущим секретарём Кабинета министров, но, видимо, произвёл на окружающих слабое впечатление. Никто из знакомых или сослуживцев Скотта не мог сказать о нём ничего, что хоть как-то сравнилось бы с той лестной характеристикой, которую дал Амундсену французский посол в Норвегии. Но Скотт справлялся со своей работой, а это означало, что он был больше склонен к работе с цифрами и документами, чем с людьми и кораблями.
После службы в военно-морской разведке Скотт наконец попал на корабль. Впервые в жизни он выступил в роли капитана линкора военно-морских сил «Викториос». Последний раз он плавал на таком корабле за шесть лет до этого, в качестве лейтенанта-взрывника на судне «Мажестик».
Возвращение Скотта к службе на флоте со стороны напоминало бегство: казалось, что теперь его пугала перспектива командовать кораблём.
Сэр Клементс Маркхэм, с которым Скотт постоянно поддерживал отношения, демонстрировал характерное для него в таких вопросах безразличие. Он больше не являлся президентом Королевского географического общества. В 1905 году он вышел в отставку, а может, был вынужден покинуть этот пост, дискредитировав себя организацией экспедиции «Дискавери» и участием в её спасении. Тем не менее даже в отставке он оставался заметной фигурой. В свои семьдесят шесть он всё ещё был энергичным, искусным интриганом. Многие считали его патриархом Королевского географического общества и оракулом, с которым имело смысл советоваться.
Новая экспедиция, как писал сэр Клементс Скотту, требует «серьёзного рассмотрения с разных точек зрения». Ему казалось, что при этом сам Скотт должен был теперь сосредоточить все свои усилия на военно-морском флоте и думать о повышении по службе.
Скотт в течение года командовал двумя кораблями (вначале это был «Викториос», затем «Албемарл», оба входили в состав Атлантического флота), и каждый раз обстоятельства его назначения были удивительно неблагоприятными. Ему приходилось заменять ушедшего в отставку капитана и возглавлять преданный своему предшественнику экипаж. Команда, уже обученная прежним капитаном, действовала как единое целое. В подчинении Скотта оказывались такие сильные офицеры, как, например, коммандер (впоследствии адмирал) сэр Фишер. В итоге именно они и управляли кораблями, которые были отданы под руководство Скотта. А он сам за два с половиной года сменил четыре корабля.
Старый «арктический» офицер, контр-адмирал Джордж Эгертон, который в бытность капитаном «Мажестика» написал рекомендацию Скотту для его назначения на «Дискавери», теперь ходатайствовал о его переводе на должность капитана флагманского корабля своей эскадры. Так Скотт и получил под своё командование вначале «Викториос», а затем «Албемарл». В феврале 1907 года, вскоре после того как он принял «Албемарл», тот в ходе ночных манёвров у берегов Португалии протаранил «Коммонвелс», другой военный корабль. Никто не погиб, ни один из кораблей не затонул. Но для Скотта последствия были весьма неприятными.
Он был чрезвычайно невезуч как офицер. За шестнадцать лет до этого торпедный катер номер 87 во время его первого опыта командования судном сел на мель там, где это можно было сделать, имея только очень несчастливую судьбу. В море везение для человека настолько важно, что должно стать самой настоящей чертой характера.
Но помимо прочего этот случай рассказал многое о характере Скотта. В момент аварии его не было на мостике. Для остальных капитанов опасность была очевидна. Флотилия шла в плотном строю по четыре корабля (эшелоном) — очень щекотливая ситуация, в которой малейшая ошибка в выборе курса или скорости может привести к трагедии. Кораблям был отдан приказ изменить скорость. Это в любом случае критически важный манёвр, а тёмной ночью и при сильном волнении — вдвойне важный. И именно этот момент Скотт выбрал, чтобы покинуть мостик. Причём лишь для того, чтобы лично отнести Эгертону в его адмиральскую кабину радиограмму, которую сам же и расшифровал. Такие мелкие задачи обычно поручают подчинённым. Но Скотт лично исполнял все поручения старшего по званию и постоянно суетился вокруг него, в то время как должен был беспокоиться о безопасности своего корабля, что является главной заботой любого капитана во все времена.
Тем временем «Король Эдуард VII», флагманский корабль, шедший во главе флотилии, отдав приказ увеличить скорость, сам этого не сделал. Чтобы избежать сближения с ним и возможного столкновения, корабль, находившийся у него за кормой, отклонился вправо, волей-неволей это же сделали все идущие вслед за ним суда. Но «Коммонвелс», шедший за «Албемарлом», пропустил его сигнал, отвернул слишком поздно — и произошло столкновение. Вина «Албемарла» состояла в том, что корабль не сигнализировал о манёвре при помощи сирены, как другие. А Скотт не имел права покидать мостик, когда флотилия меняла курс. Инстинкт капитана должен был подсказать ему, что нужно оставаться на своём посту — все остальные капитаны так и сделали. Ушёл один Скотт, что красноречиво свидетельствовало о неумении принимать решения в условиях стресса и неготовности брать на себя ответственность, то есть об отсутствии необходимых для службы личных качеств. Вся карьера Скотта подтверждала эти выводы. Он не мог командовать. Он столкнулся с ситуацией, которая была сильнее него: для удовлетворения амбиций не хватало таланта.
Флотская карьера Скотта оказалась под угрозой, но в тот момент он устоял, потому что по крайней мере частично причиной аварии были признаны строй флотилии и сигналы, которыми он задавался. Основную ответственность нёс адмирал сэр Уильям Мэй, командовавший флотилией, но он — старый «арктический» офицер — сказал Скотту, что предпочитает вообще умолчать об инциденте. Так он и поступил, поэтому никого не обвинили — официально. Но пока дело не было окончательно улажено, Скотту пришлось пережить немало неприятных и тревожных моментов.
История с Шеклтоном ворвалась в его жизнь в тот момент, когда он всё ещё находился под впечатлением от этого инцидента. Возможно, таким совпадением в значительной степени и объясняется его крайне эмоциональная ответная реакция.
Майкл Барн, один из офицеров «Дискавери», с 1905 года пытался организовать свою антарктическую экспедицию. Скотт не обижался на это, поскольку Барн собирался в море Уэдделла, то есть не покушался на то, что Скотт считал своей вотчиной. Но Барн понял, что не сможет собрать необходимые средства. Королевское географическое общество, прекрасно помня о «Дискавери», категорически отказалось содействовать. В Адмиралтействе Барн тоже ничего не добился, даже несмотря на поддержку родственников и интерес самого короля.