Покоритель джунглей
Шрифт:
Браматма бежал, ибо ему невозможно было объяснить убийство, совершенное его слугой, или даже просто их присутствие на месте преступления, если бы у них хватило духа свалить его на постороннего. Но после того, как труп был спрятан, а их следы потеряны, бояться больше было нечего. Кто осмелился бы обвинить верховного вождя в убийстве факира? Арджуна рассуждал логически, а дальнейшие события поначалу как будто подтвердили его предположения.
Заметив своего вождя, досточтимого браматму, факиры как один простерлись перед ним ниц, трижды коснувшись лбом земли.
— Итак, друзья мои, — сказал им Арджуна, — что случилось? Я возвращался домой после заседания высшего совета, как вдруг раздался крик, и я увидел, как вы бросились в развалины. За кем вы гнались?
Факиры ответили, что услышали крик, когда стояли на посту вокруг дворца, но, ничего не найдя, несмотря на тщательные поиски, пришли к выводу, что это была шутка одного из их товарищей.
— Это наверняка проделки Уттами, — заметил Варуна, — только его нет с нами, и теперь он боится показаться нам на глаза.
При этих словах Арджуна невольно вздрогнул. Значит, Утсара убил Уттами, доверенное лицо старшего из Трех, без которого тот не мог обходиться. Председатель тайного трибунала все пустит в ход, лишь бы найти его убийцу и отомстить.
— Спешите домой, — приказал браматма, желая скорее прекратить этот разговор. — Вы знаете, что сегодня утром во дворец Адил-шаха прибывает вице-король Индии, вам нельзя попадаться англичанам на глаза.
Факиры снова склонились перед своим вождем и продолжили путь в сторону таинственного дворца. Дойдя до седьмой стороны семиугольника, они подали особый сигнал. Тут же одна из гранитных плит в стене повернулась вокруг своей оси, надо рвом опустился подъемный мост, и факиры оказались перед входом, ведущим в верхние этажи.
Браматма, довольный, удалился, за ним шел Утсара, еще не оправившийся от случившегося. Разумеется, верховный вождь общества Духов вод не был бы так спокоен, если бы знал, что факир Варуна, уходя, заметил несколько крошечных капелек крови, запятнавших непорочную белизну его кашемировых одежд.
Часть седьмая
Смерть Уотсона
Колодец Молчания
Глава I
Встреча со сторожем. — Откровения предателя. — След. — Труба браминов. — Постановление вице-короля. — Переодевание. — Старый пандаром.
Направляясь к своему дворцу, ибо древняя столица Декана всегда была резиденцией браматмы, Арджуна продолжал вынашивать самые мрачные планы мести.
Он слишком хорошо знал вековые обычаи таинственного комитета Трех, чтобы после стычки, происшедшей сегодня ночью, не понять, что значило презрительно брошенное ему «Прочь отсюда, собака!». Это был смертный приговор, ибо между людьми, которых разделяло подобное оскорбление, впредь не могло быть близких отношений.
«Не пройдет и недели, — подумал он, — как Утсара получит приказ убить меня, разве что он вышел из доверия, и это дело поручат кому-нибудь другому. Во всяком случае, мне нужно позаботиться о своей защите».
Арджуна и факир уже почти миновали необитаемую часть развалин и подошли к старой пагоде, как вдруг в густой роще тамариндов, куда с трудом проникал дневной свет, Арджуна споткнулся о чье-то тело и едва не упал в высокую траву. Он наклонился, думая, что какой-то бездомный нищий спит под открытым небом, но тут же удивленно воскликнул:
— Дислад-Хамед, ночной сторож!
— Может быть, и с ним случилось какое-нибудь несчастье? — заметил Утсара, подойдя ближе.
— Он не ранен, — ответил Арджуна, внимательно оглядев сторожа. — Странно, биения сердца не слышно, а вместе с тем он дышит. Мы не можем оставить его одного без помощи.
Роскошное жилище браматмы было всего в нескольких шагах отсюда. Он сделал знак факиру, тот взвалил сторожа на плечи, и они направились к Дворцу святых, как называли резиденцию Арджуны.
Перенеся к себе в дом биджапурского сторожа, Арджуна поступил так не только из соображений гуманности, к этому его подтолкнуло инстинктивное любопытство. Тайное предчувствие говорило ему, что это происшествие каким-то образом касается его.
Вместо того чтобы войти через главный вход, который постоянно охраняла дюжина сиркаров, браматма обошел сад, открыл маленькую дверцу и провел Утсару вместе с его ношей в свои личные апартаменты.
Сторожа положили на кровать, и, пока факир смачивал ему виски уксусом, Арджуна дал ему великолепных сердечных капель, секрет приготовления которых сохраняют брамины. Этого оказалось достаточно, чтобы вывести сторожа из длительного обморока.
Открыв глаза и узнав браматму, он снова едва не потерял сознание от страха. Присутствие верховного вождя Духов вод укрепило Хамеда в убеждении, что его спасли только для того, чтобы поиздеваться над ним и заставить умереть в ужасных мучениях.
— Пощадите! Пощадите! — взмолился он, сложив руки. — Клянусь, что впредь буду служить вам как верный пес!
Арджуна подумал: «Какое же преступление совершил этот человек, если так молит о пощаде! Проявим хитрость, ибо он уверен, что мне все известно». Удивительная проницательность помогла браматме приблизиться к истине: «Он просит пощады не у меня, а у браматмы. Обещая служить верой и правдой, в моем лице он обращается к Духам вод. Когда он говорит «впредь», это значит, что «ранее» он не был верен. Я никогда не пользовался услугами этого простого субедара, стало быть, ему приходилось иметь дело с комитетом Трех».
При мысли, что ему, быть может, удастся выведать важный секрет страшного трибунала, лицо Арджуны осветилось радостью. Но для этого надо было сделать вид, что он все знает, и вместе с тем заставить сторожа рассказать ему то, о чем он не имел понятия. Одно лишь смущало его: если комитет Трех знал о виновности этого человека, как мог он не только оставить его на свободе, но и приказать браматме доверить ему важное поручение, касающееся На-на-Сахиба?
Он решил провести допрос с крайней предосторожностью.