Покоритель джунглей
Шрифт:
— Возможно, ты прав, ибо я слишком хорошо изучил привычки Ауджали и знаю, когда его волнует запах человека, а когда — хищников. Так вот, мне начинает казаться — и чем больше я наблюдаю за слоном, тем сильнее моя уверенность, — что в данный момент его беспокоят не дикие звери, а люди.
— В таком случае да сохранит Шива сахиба Барнетта! Они способны заманить его в ловушку.
— Если это так, Нариндра, чего мы ждем? Нам надо спешить к нему на помощь! Никогда я не прощу себе подобной трусости.
— Интересы миллионов индусов, которые ждут, когда Сердар бросит клич свободы, и слепо верят в него, выше интересов друга, — мрачно ответил маратх. — Когда Сердар встретится с Рама-Модели и узнает, почему молодой франгиз приехал из Европы, не испугавшись моря и англичан, тогда Нариндра первый скажет Сердару: отправимся на помощь генералу.
— Скоро взойдет луна, и Рама-Модели, должно быть, недалеко.
— Духи, охраняющие человека, внушили мне одну идею, можно попробовать осуществить ее.
— Говори, Нариндра, ты же знаешь, я люблю следовать твоим советам.
— Ауджали уже столько раз доказывал свою сообразительность. Не мог бы Сердар послать его на поиски генерала?
— Как же я не подумал об этом раньше? — радостно воскликнул Покоритель. — Это задание будет ему вполне по силам, он совершал дела куда более удивительные.
Подозвав слона, он показал на долину, почти утонувшую в ночной мгле, и сказал ему на тамильском языке:
— Ауджали, ступай и приведи господина Барнетта.
Слон издал довольный крик, словно желая показать, что он все понял, и, несмотря на темноту, ринулся вперед с такой скоростью, что лошадь, даже пущенная в галоп, не сумела бы догнать его.
Какое-то время шум сминаемого кустарника и треск молодых пальм, которые колосс крушил на пути, позволяли следить за его передвижением по лощине. Вдали раздались завывания леопардов и пантер, потревоженных великаном. Постепенно все стихло, и в черной ночи воцарились тишина и покой.
Едва ли есть зрелище более величественное, чем наступление ночи в джунглях и лесах Цейлона. Это момент, когда крупные кошки, мирно проспавшие весь день в зарослях кустарника, покидают свои убежища в поисках пищи для себя и своих детей. Затаив дыхание, чтобы не спугнуть добычу, они подползают к логовам кабанов, к местам отдыха оленей, которые, набегавшись за день по лесу, отдыхают как раз по ночам. Они легко попадали бы в лапы хищникам, если бы не тысячи шакалов, которые всегда идут следом за страшными охотниками, чтобы поживиться их объедками, и оглашают воздух визгом, предупреждая тем самым об опасности людей и животных.
После ухода Ауджали едва прошло минут десять, как эти гнусные твари начали скулить и метаться в высокой траве, держась, однако, на почтительном расстоянии от стоянки.
Нариндра разжег костер, хворост для которого днем собрал Сами, и этого оказалось достаточно, чтобы помешать бродившим вокруг хищникам подняться на плато.
Погруженный в тяжелые мысли, Сердар бодрствовал вместе с товарищами, держа карабин в руках, как вдруг на поляне возникла чья-то тень.
— Кто идет? — спросил Сердар, вскинув ружье на плечо.
— Это я, Рама-Модели, — просто ответил вновь прибывший.
— Добро пожаловать!
Двое мужчин крепко обнялись.
— Ты один?
— Нет, но я оставил молодого спутника внизу, возле башни Раджей. Было бы слишком опрометчиво привести его сюда: поднимаясь, я вспугнул пять или шесть черных пантер, которые скользнули в заросли при моем появлении, а с этими зверями лучше не встречаться, когда они голодны.
— А за себя ты, выходит, не боялся?
— Сердар забывает, что я заклинатель пантер, — ответил Рама-Модели, гордо выпятив грудь.
— Верно, — заметил Покоритель с улыбкой, свидетельствовавшей, что он не слишком ему верит.
— . И потом, разве я не должен был разыскать тебя?
— Ты мог бы указать место встречи в письме. Под покровом ночи я бы спустился на равнину.
— Сразу видно, ты не знаешь, что происходит.
— Что ты имеешь в виду?
— Английские власти Большой земли сообщили о тебе правительству Цейлона, и туги напали на твой след. Они пока еще не знают точно, где именно ты находишься, но им известно, что ты скрываешься в лощинах Соманта-Кунты.
— Вполне возможно.
— Поэтому я не мог сразу прийти к тебе с молодым франгизом, я должен был предупредить тебя…
— Спасибо, Рама-Модели.
— Ты ведь надежда наших братьев, надежда старого Индостана… Но какая неосторожность! Погасите костер!
— Он скрыт за пригорком, из Пуант-де-Галль его не видно.
— В горах полно шпионов. Вы что, хотите сообщить им о своем присутствии?
— Хорошо, Нариндра его погасит.
— Кстати, огонь вам больше будет не нужен, вы спуститесь со мной к башне Раджей. Вы хорошо и плохо выбрали место стоянки. Хорошо, потому что оно так и кишит черными пантерами, — отсюда и его название, ни один сингалец не осмелится сунуться сюда. Плохо, потому что завтра гора будет окружена тремя батальонами сингальских сипаев, и мы не сможем от них ускользнуть. Склоны здесь так круты, что достаточно выставить караул у двух выходов из долины, чтобы отнять у нас всякую надежду на бегство.
— Откуда ты это знаешь?
— Сегодня вечером ко мне явился сиркар самого губернатора, который нам предан, он мне все и рассказал.
— Спустившись к башне Раджей, мы сможем по крайней мере дорого продать нашу жизнь.
— Не стоит и помышлять о борьбе. Этой ночью вы двинетесь в леса Анудхарапура, где никто не осмелится вас преследовать, ибо там такие ущелья, что два смельчака могут остановить целую армию. Оттуда вы отправитесь к болотам Тринкомали.
— Этим путем мы и пришли.
— Значит, вы знаете дорогу, и вам легко будет добраться до мыса Кумари на Большой земле. Только там, среди своих, вы будете в безопасности. Когда же наступит решающий день?
— Как только мы доберемся до Пондишери. Я получил все необходимое от нашего человека в Европе.
— Стало быть, мое присутствие на Цейлоне становится ненужным. Я последую за вами, чтобы сражаться рядом с вашими друзьями.
— Значит, тебе ничего не удалось добиться от бывших принцев?
— Ничего! Они получают пенсию от англичан и мечтают только о бесполезной и праздной жизни, оплаченной иностранным золотом. Что я говорю, оплаченной жалкими крохами украденных у них богатств, которые им бросают угнетатели их страны.