Покрась в черное
Шрифт:
— Пятый, — сказала она по-арабски.
Двери закрылись, и лифт пошел вниз. По пути подсели еще двое мужчин. Арабы, но одетые в дорогие светлые костюмы. Ей вежливо кланялись и улыбались. Она старалась расслабиться, выглядеть естественной, но получалось это с большим трудом. Увидев отражение своего каменного лица в зеркале лифта, подумала, что напоминает памятник идущему на смерть. Цвет лица немногим отличался от серого гранита. В Европе от нее шарахались бы в стороны.
На пятом этаже Наташа вышла и очутилась в широком коридоре, по которому с деловым видом сновали клерки. Она свернула вправо. И здесь — только арабы и арабская речь. Некоторые мужчины с ней здоровались. Нигде ни одной женщины. Из какого-то кабинета вышли двое белых, они говорили по-французски, но, заметив Наташу, лишились дара речи и долго смотрели вслед, будто встретили в коридоре кенгуру.
В конце коридора находился еще один лифт, а справа лестница. Решила идти пешком. Каблук ей действовал на нервы, стесняя движения. Но сейчас не до обуви. Надо выбраться наружу. Наконец-то первый этаж. Громадный холл, дневной свет, прорывающийся в здание через громадные витринные окна и стеклянные двери. Но выйти оказалось не так-то просто. Вооруженная охрана проверяла пропуска у всех, кто входил и выходил. Напоролась. Вот она, улица, совсем рядом… Что делать? Наташа вернулась на лестничную площадку и увидела ступени, ведущие вниз. Что там? Подвал? Надо проверить. В подвале располагался гараж. Огромное пространство с бетонными стенами, потолком и невероятным количеством колонн. Слева она увидела выездные ворота. Перед крутым подъемом — опущенный шлагбаум и опять вооруженная охрана. В гараже стояло множество машин любого класса, но в большинстве это были легковые седаны. Если в такую забраться и спрятаться на заднем сиденье, можно проскочить кордон. Рискованно. Вдруг водитель выйдет не один, а с сослуживцами, и все сядут в одну машину? Тогда ей крышка. Залезть в багажник? Как его вскрыть?
Полумрак играл беглянке на руку — освещение было слабым, лампы висели только над центральным проездом. Наташа перебралась к дальней стене и углубилась в мрачное жерло гаража. Этот поход можно назвать удачным. На один минус ей всегда выпадал плюс. За удачей шел провал, потом опять удача и вновь провал. Если считать поломку каблука минусом, то проход через все здание — плюс. Охрана в дверях — минус, а пожарный щит — плюс. На нем висели грабли, ведро, лопата, небольшой ломик, под щитом стоял огромный ящик с песком. Ломик — это то, что ей сейчас нужно. Теперь оставалось найти подходящую машину и вскрыть багажник. Как бы не напороться на минус. Выбор — очередная лотерея.
Продвигаясь вглубь, Наташа вновь увидела просвет. Это был еще один выезд, и выглядел он точно так же. Наташа присела. Белый «Ниссан» не сверкал лаком, поломка не могла броситься в глаза так, как на новой машине. Минут десять кропотливой работы, несколько капель пота, упавших на бампер, и багажник приоткрылся. Удача.
Послышались голоса. Наташа затаилась. Двое мужчин прошли мимо и сели в машину метрах в семи от той, за которой пряталась беглянка. Когда они подъехали к охране, им и не думали открывать шлагбаум. Сначала тщательно проверили документы, потом салон и, наконец, потребовали открыть багажник.
— Черт! — чуть не вскрикнула Наташа и прикрыла ладонью рот. Все впустую. А если бы она этого не видела и улеглась на дно багажника? Вот сюрприз преподнесла бы и тем, и другим. Тут ломом не отмахнешься. Одного она завалит, а второго охранника не достанет. Тот стоит в стороне и к машине не подходит. Соображают скоты безмозглые. Выдрессированы.
Тут она вспомнила, что проходила мимо какой-то двери в стене. Там висел навесной замок. Наташа вернулась назад и легко справилась с замком. Ломик — хорошее подспорье в таких случаях. Дверь предательски заскрипела. Похоже, ее давно не открывали. Наташа нырнула внутрь. Обычный чулан, здесь стояли пустые бочки из-под масел и ящики с целлофановыми пакетами, в которых был какой-то белый порошок. Пыль, паутина, небольшое окошко под самым потолком и — что радовало — без решетки. Пришлось потрудиться. Ящики она освободила и сложила их до нужной высоты один на один. Теперь она стояла на уровне окна, в которое можно вылезти. Только проблем от этого не убавилось. Окно выходило на оживленную улицу — перед глазами мелькали ноги прохожих. К тому же окно не открывалось. Раму вогнали враспор и зацементировали. Выбраться можно было, только разбив стекло.
Представьте только, вы идете по улице, и вдруг под ногами у вас бьются стекла и из черной дыры вылезает женщина в платье от Версаче. Но это еще не все. Вы же в Иордании, в городке, куда не пускают туристов, а из-под земли выползает европейка, отряхивается, встает с колен и гордой походкой шагает в неизвестном направлении. Имеется в виду, что нужного направления, если таковое имеется, она не знает. Закутаться бы в чадру и черные одеяния… Хочет она того или нет, но, как белая ворона, всегда будет привлекать к себе внимание. Сама же требовала достать ей европейскую одежду. Уважили дуру, позволили выделиться. Теперь спрятаться в таком городишке очень нелегко. А если ее уже ищут? Каждая лишняя минута работает против нее. К вечеру об исчезновении рабыни наверняка будет известно. Но в любом случае надо ждать, ждать темноты.
Она принялась выковыривать оконную замазку. Вдруг что-то получится. Уж лучше делом заниматься, чем ерзать на маслянистых бочках в хорошем платье. Когда начало темнеть, Наташа вытащила первое стекло и осторожно поставила его на пол. К ночи и второе стекло встало рядом. Потянуло свежим воздухом. Прохожих стало меньше. Она засекала время, считая вслух. Один прохожий за тридцать секунд. Нормально. Пора действовать. Она не вылезла, она вылетела из подвала, как пробка из бутылки. Правда, злосчастный каблук остался в подвале. И черт с ним. Главное, ее никто не видел!
Наташа вскочила и пошла. Левая нога ступала уверенно, а правая — только на носок, имитируя наличие каблука. У балерины получилось бы лучше, но гимнастки тоже на что-то способны.
Минут десять она шла, вдыхая воздух свободы. Наконец оказалась на оживленной улице, где жизнь не замирала. Неоновые витрины, поток транспорта — машины, мотоциклы, мотороллеры, повозки, запряженные ослами, конные экипажи. Пора было подумать о главном.
Наташа остановилась у витрины и незаметно расстегнула платье на груди. Достав паспорт, переложила его в карман. Были бы у нее деньги — никаких проблем. Села бы в такси и назвала отель… Шли третьи сутки после ее побега из лагеря. Арон и Мара вряд ли уехали. Он сказал, что они еще неделю пробудут в городе. Мара ждет дубликат паспорта. Они здесь, и она их еще застанет! Господи! Неужели она увидит своего ребенка? Должно же ей повезти, в конце концов. Что с ней станет потом, уже не важно.
Наташа увидела, как к ней направляются двое. На повязках помимо арабской имелась надпись латинским алфавитом «Police». Она не смутилась, не растерялась, а пошла им навстречу. Приблизившись, заговорила первой.
— Извините, господа, я немного заблудилась, ищу отель «Галлиос». Можете помочь?
Полицейские переглянулись. Один из них понимал английский, но не очень хорошо. Слова «отель» и «Галлиос» он, конечно, понял и попросил документы. Наташа подала паспорт. Изучали его долго, потом вернули и стали на пальцах объяснять, как найти отель. Она старалась улыбаться, вот только колени подрагивали.
— Пронесло! Чертовы папуасы!
Эти слова она прошептала себе поднос по-русски, как только стражи порядка от нее отстали. Как она поняла, идти не очень далеко, пару кварталов. На углу услышала русскую речь и вздрогнула. Откуда? Русские в этой дыре? Как? Она оглянулась и увидела табун проституток. Перемалеванные девицы в мини-юбках, с сигаретами в зубах крыли отборным матом, невзирая на публику. Впрочем, их все равно никто не понимал. В сторонке возле мотоцикла паслись арабы, молодые здоровяки в кожаных жилетах. Сутенеры или охрана, сразу не поймешь, но связь между девчонками и парнями очевидна. Наташа ускорила шаг. Эти свою свободу уже получили и вряд ли строят планы побега. Либо смирились с неизбежным, либо сами выбрали свой путь.