Покров для архиепископа
Шрифт:
— Иначе зачем ему папирус на арабском языке?
— А зачем ему потир?
— Может быть, Ронан Рагаллах собирался продать им сокровища Вигхарда.
Фидельма остановилась, хлопая глазами.
— Эадульф, — сказала она. — Ты, Эадульф, иногда делаешь потрясающие интуитивные прыжки, пока остальные возятся с логикой.
Эадульф не мог понять, расценивать ли это как похвалу или как оскорбление. Он хотел попросить ее объясниться, но вдруг дверь распахнулась и вошел, спотыкаясь, Фурий Лициний с взволнованным лицом.
Не успела Фидельма спросить его о причинах волнения, как он выпалил:
— Я только что
— И что это значит? — нетерпеливо спросила Фидельма.
Юноша торопливо сглотнул.
— Настоятель Путток нанял лектикулу. Думаю, вам интересно будет узнать, куда он попросил отвезти его.
— Лициний, сейчас не до игр, — отрезала Фидельма. — Говорите прямо.
— Настоятель Путток направился в то самое место, о котором я говорил. В квартал, где много арабских купцов. В Марморату.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Фидельма прижалась к борту маленькой одноконной повозки, которая быстро мчалась по узкой улице, управляемая Лицинием. Люди бросались врассыпную, но это, казалось, нимало не заботило Лициния, и он со свистом проносился мимо них, а они кричали вслед повозке, трясли кулаками и выкрикивали разнообразные ругательства — Фидельма была рада, что не понимает их. Напротив нее, опасаясь за собственную жизнь, сидел бледный брат Эадульф. Он крепко вцепился пальцами с побелевшими костяшками в плетеный борт повозки, которая качалась и подпрыгивала на булыжной мостовой.
Замысел принадлежал Фидельме. Внутреннее чутье подсказало ей, что нужно действовать прямо сейчас. Как только Фурий Лициний доложил, что Путток выехал именно в Марморату, она поняла, что нужно броситься следом — поскольку не находилось внятного объяснения тому, что Путтоку может понадобиться в таком месте. А если и вправду, как говорил Лициний, этот квартал часто посещается арабскими купцами, тогда все выглядит весьма и весьма подозрительно.
Ни Лициний, ни Эадульф не смогли ничего возразить, когда она буквально бегом вылетела из дворца к главным воротам. Увидев, что носильщики лектикулы быстрым шагом уходят по узким улочкам старого города, она поняла, что пешком их будет не догнать. Тогда Лицинию поручили попросить на время у другого стражника одноконную повозку. Это была почти боевая колесница. Лициний сам вызвался отвезти их на ней вслед за Путтоком в Марморату.
От скорости захватывало дух, несколько раз Фидельма пугалась, что прыгающая по ухабам повозка сейчас перевернется, но Лициний всякий раз откренивал ее обратно движением собственного корпуса: он стоял, упершись в пол широко расставленными ногами и крепко сжимая в руках поводья, а оба ездока хватались за борта за его спиной.
Они обогнули подножие холма Целия, пересекли Мурсийскую долину с великолепным амфитеатром, проехав мимо величественного цирка, повернули на северо-восток и начали подниматься на холм; Лициний сообщил, что это Авентин, самый южный из семи холмов. Дорога круто шла вверх между прекрасных богатых вилл, в которых жила римская знать.
Фидельма во все глаза глядела на роскошные дома и сады и поражалась.
— И эта дорога ведет в те трущобы, о которых вы говорили? — крикнула она Лицинию. Ухоженность и красота этой части города никак не вязались с мыслью о том, что невдалеке могут быть трущобы.
Тессерарий промычал что-то в знак согласия и хлестнул лошадь поводьями, подгоняя.
— Если я правильно догадываюсь, — крикнул он через плечо, — лектикулу Путтока сейчас понесут по Мурсийской долине, мимо Большого Цирка. — Он показал на северный склон холма, по которому они поднимались. — Носильщики обогнут холм и повернут на юг, вдоль берега Тибра, потому что так идти легче, чем нашим путем, через сам холм. Прямо к югу оттуда и находится Мармората, у берегов Тибра, куда причаливают корабли.
Повозка быстро двигалась вверх по склону, но теперь уже по направлению к северной стороне Авентинского холма, где стояла маленькая изящная базилика. Возле нее Лициний остановил лошадь, поскольку отсюда можно было увидеть Тибр — широкую коричневую полосу, древнюю реку, что величаво несет свои воды по северу города, вдоль западной границы и на юг, где впадает в Средиземное море между двух портов-близнецов — Остии и Порто.
Лициний слез с повозки и подошел к невысокой стене, за которой был обрыв, а внизу полоса земли между холмом и берегом.
— Ну как? Не видно? — крикнул ему Эадульф, поднимаясь и распрямляя затекшие ноги.
Фурий Лициний помотал головой.
— Неужели мы их упустили? — с тревогой спросила Фидельма, тоже пользуясь возможностью сменить позу и потянуться.
— Этого не может быть, если только Путток не передумал туда ехать, — уверенно ответил Лициний.
Фидельма встала и оглядела квадратный пятачок, на котором они остановились. Взгляд ее с интересом остановился на маленькой базилике. Как все-таки много в Риме небольших красивых церквей! Она не уставала восхищаться роскоши, какой окружает римские дома сама природа, душистыми цветами и кустами, узкими улочками, тонущими в густой зелени падуба, лавра и кипарисов, которые темными башнями возвышались надо всеми прочими деревьями и особенно контрастировали с поникшими, бледными плакучими ивами. Авентинский холм, купающийся в золотых лучах солнца, сияющего на ярко-синем небе, казался прекраснейшей из всех частей Рима. Что может быть гармоничнее, думалось ей, чем сочетание величественных строений и памятников древности и роскошной неподвижной красоты знойной природы.
Вдруг Фурий Лициний крикнул:
— Вот и лектикула Путтока! Едем скорее, мы еще можем настигнуть их до того, как они доберутся до Мармораты.
— Нет! — остановила его Фидельма, когда он начал забираться в повозку. — Я не хочу, чтобы Путток знал, что мы его выследили.
Лициний остановился и глядел растерянно:
— Что тогда, сестра?
— Не терять его из виду и посмотреть, куда он пойдет. Если он будет общаться с арабами, мы сможем приготовить для него ловушку.
Глаза юного тессерария засветились, когда он понял ее план, и он усмехнулся.
— Тогда поднимайтесь, и поедем вот так вдоль холма и окажемся за их спиной, когда они будут входить в эмпорию.
— Эмпорию? — переспросил Эадульф, неохотно залезая обратно в повозку и хватаясь руками за борт.
— Да. Мы так называем торговый квартал, рынок, вокруг которого и простирается Мармората. Но туда посылают только рабов, потому что приличные люди едва ли пойдут в такое место по своей охоте.