Покров для архиепископа
Шрифт:
Лициний осуждающе посмотрел на нее.
— Я слышал, у вас в Ирландии у всех такие отчаянные взгляды. Это еретик Пелагий так учил?
— Мне казалось, мы все следуем тому, чему учил наш Господь Иисус. «При этом сказал им: смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения». Так говорил Господь, согласно Луке.
Лициний покраснел. Эадульф, заметив его смущение, поспешно предложил:
— Давайте поскорее отнесем и спрячем книги, а потом пойдем искать Корнелия.
— Да. Книги должны быть в сохранности, — согласилась Фидельма. — Потому
Оба мужчины посмотрели на нее, но она не стала ничего уточнять.
Вилла Корнелия Александрийского находилась неподалеку, на холме Целии. Там, поверх древней арки в честь Долабеллы и Силана император Нерон выстроил акведук, ведущий к соседнему холму, Палатину. С северных склонов холма открывался впечатляющий вид на Колизей, с виллы же Корнелия, за небольшой долиной, был виден сам Палатинский холм с древними живописными постройками. Эадульф рассказал Фидельме, что именно с этого холма, четырехгранного Палатина, и начинался Рим. Здесь жили самые выдающиеся граждане республики, потом деспоты-цезари строили здесь свои пышные дворцы; здесь правили короли остготов, а теперь их языческие капища сменялись христианскими храмами.
— Под каким предлогом вы предлагаете пойти к Корнелию? — спросил Эадульф, когда все еще немного угрюмый Фурий Лициний указал на виллу.
Фидельма задумалась. По правде говоря, она не имела ни малейшего представления. И в глубине души жалела о том, что так поспешно решила идти туда и не взяла с собой декурию дворцовой стражи, как предлагал Лициний. Сумерки наползали на город. Надо было просто послать отряд стражи и привести Корнелия в оффициум на допрос. Но слишком многое еще оставалось непонятно. И казалось, что на каждом следующем шагу возникает еще дюжина новых вопросов.
— Ну? — сказал Эадульф.
Вопрос решился сам собою, прежде чем она успела раскрыть рот для ответа.
Они стояли на углу улицы напротив стен виллы. Шагах в двадцати позади них были деревянные ворота, ведущие в сад. Определенно, Корнелий Александрийский жил в достатке. И вот внезапно ворота распахнулись, и оттуда вышли трусцой двое носильщиков с лектикулой. Фидельма, Эадульф и Лициний отпрянули назад в темноту. Откинувшись на кресле лектикулы сидел сам Корнелий, и на его коленях был ясно виден мешок.
Носильщики рысцой побежали на запад, вниз по холму, направляясь к красивой церкви у его подножия.
— Он куда-то несет мешок, — без нужды прокомментировала Фидельма. — Пойдем за ним.
Идти надо было быстро, чтобы не отставать от спешащих вперед носильщиков лектикулы. Чтобы не упускать их из виду, им то и дело приходилось самим сменять шаг на недостойную рысцу. Несмотря на головокружительную тряску недавней поездки, Фидельма теперь пожалела, что у них больше нет одноконной колесницы, на которой они легко догнали бы преследуемых. Они пересекли небольшую площадь перед церковью и оказались у подножия Палатинского холма.
Носильщики в это время быстро шагали по мостовой вдоль стены величественного здания, которой, казалось, не будет конца.
— Что это за место? — спросила Фидельма, пока они, задыхаясь, пытались не отстать.
— Циркус максимус, — пробормотал Лициний. — Место мученической кончины многих христиан во времена Цезарей.
Они замолчали, чтобы поберечь дыхание, и побежали вперед за лектикулой. Носильщики прошли вдоль казавшейся бесконечной стены, обогнули бывший цирк и направились к северу в сторону Тибра. Затем резко повернули на юго-запад. Фидельма не переставала изумляться, как могут двое мужчин, хоть и сильных, неся на плечах тяжелое деревянное кресло с еще одним человеком, двигаться так легко и так быстро. Поспевать за носильщиками было изнурительно. Фидельма заметила, что они то идут какое-то время быстрым шагом, то, по сигналу человека в кресле, переходят на трусцу. Так они двигались вдоль берега реки, мимо лачуг, причалов и складов.
Фурий Лициний оступился в темноте и выругался. Эадульф подбежал, помогая ему подняться.
— Можно уже сделать остановку, — выдохнула Фидельма. — Смотрите, лектикула встала.
Лициний закусил губу и огляделся. Потом обнажил меч.
— Причем в самом гадком месте. Мы снова в Марморате.
Фидельма, глядя по сторонам, уже поняла, что вслед за Корнелием они попали в ту же самую часть города, что и несколько часов назад по следам Путтока. Над трущобами быстро сгущались сумерки.
С отвращением Фидельма вдохнула зловонный воздух, и в ноздри ей ударило гнилостным смрадом. Они были в темном и зловещем квартале среди полуразвалившихся лачуг. По улицам рыскали собаки и кошки, ища рыбные потроха и прочие отбросы.
Лектикула Корнелия остановилась у дома, похожего на старый амбар, позади которого вдоль реки тянулись неструганые деревянные причалы. Носильщики уже сняли кресло, поставили его на землю и слонялись вокруг, однако бдительности не теряли — Фидельма заметила, что каждый держал руку на рукояти ножа, заткнутого за пояс.
Фидельма, Эадульф и Лициний долго смотрели на них не отрываясь, как вдруг Фидельма тихо вскрикнула. Корнелий уже вышел из лектикулы и исчез в темноте.
— Он наверняка пошел в этот амбар, — предположил Эадульф, когда Фидельма сказала, что он куда-то пропал.
— Носильщики явно ждут, пока он выйдет, чтобы забрать его, — с надеждой заметил Лициний.
Фидельма поймала себя на том, что опять закусывает губу.
— Мы не знаем, с кем он встречается, но это происходит в амбаре. — Она уже приняла решение. — Лициний, идите к входу в амбар и ждите. Носильщики могут помешать?
Лициний покачал головой.
— Они не станут, увидев мою униформу.
— Отлично. Если услышите, что я зову о помощи, сразу же приходите. Эадульф, ты пойдешь со мной.
Эадульф был растерян.
— Куда? — спросил он.
— Задняя стена амбара смотрит на реку. Там как раз есть деревянный причал. В лунном свете его видно сквозь проход вдоль дома. Мы спустимся и войдем в амбар с той стороны. Я должна узнать, в чем он замешан.
Сказано — сделано, и Фидельма быстро зашагала вниз по проулку, а Эадульф поплелся за ней. Лициний смотрел им вслед, немного дивясь тому, с какой покорностью Эадульф повинуется приказам женщины. Потом вытащил меч и не торопясь направился к лектикуле.