Покров Тьмы
Шрифт:
— Я понимаю твое беспокойство. — Прервала недолгую паузу Мариэль. — И твои действия оправданы. Но ты, наверное, забыл, что у меня есть это.
Она подцепила пальчиком цепочку, на которой блестел в свете камина маленький серебряный ключик. Тихонько посмеявшись над обескураженным лицом Фаолина, она спрятала кулон обратно под одежду.
— Не нужно делать такой обреченный вид. Как раз сегодня я закончила с изучением библиотеки Лэ-Мюйафа. И даже нашла кое-что интересное. Так что можешь сжечь все это вместе с сундуком за исключением пары книг. Думаю, они существуют всего в одном экземпляре, и уничтожить их было бы преступлением.
Фаолин
***
Утро встретило Мариэль пасмурным небом и все той же омерзительной погодой. Благо, на улицу ее выходить ничто не заставляло. Фаолин после завтрака поцеловал ее и быстро убежал работать. Сама она бездельничать не собиралась и отправилась уже заученным маршрутом. Сначала проверила, как дела на кухне. Выслушала кухарок, которые жаловались на недостаток свободных рук и слишком большой объем работы. Мариэль решила прислать к ним в помощь женщин, которые пришли из деревень. Она не знала, кому захочется весь день проводить на кухне, ведь, чтобы приготовить завтрак на три сотни человек, нужно встать до зари. После завтрака сразу же браться за обед, потом без продыху за ужин, а потом до ночи убирать со столов и мыть посуду. На зов Мариэль отозвались почти все женщины и даже их дети. И теперь в кухне будет слишком тесно. Тогда Мариэль разделила их всех на три бригады, которые будут по очереди готовить завтрак, обед и ужин. Кажется, все были довольны.
Потом пошла к прачкам. У тех, вроде бы, все было хорошо. Ничего в их работе не изменилось, они по прежнему стирали лишь вещи сирот. А вот у поломоек работы прибавилось. Сотни ног разносили грязь по всему замку и полы приходилось мыть каждые пол часа. Мариэль ничего не могла придумать лучше, чем приставить на входе людей, которые будут менять коврики у дверей и просить входящих вытирать ноги.
У стражников жалоб не было. И хорошо, меньше забот.
В полдень все собрались на обед. а после Фаолин снова ушел строить общие дома, а Мариэль направилась в классы, где проводились занятия. Лишь войдя в кабинет, она заметила, как сильно поменялось настроение детей. Все они были какими-то подавленными и грустными. Половина из них считали, что уроки стоит отменить, чтобы они пошли помогать взрослым, вторая, чтобы просто их отменить.
Пройдясь по всем классам и поговорив со всеми учителями и учениками, Мариэль оставалось только заглянуть в музыкальный зал. Там ее бывший ученик должен сейчас преподавать детям намарион.
— Дети, поздоровайтесь с госпожой Мариэль. — Призвал ребятишек мужчина средних лет, лишь только Мариэль вошла. Отовсюду послышались голоски, приветствующие ее.
— Здравствуйте, дети. Дидье. — Она вежливо склонила голову.
— Госпожа Мариэль. — Ответил учитель тем же вежливым жестом.
— У вас групповое занятие?
— Нет, госпожа. Это состязание. Мои ученики поспорили кто лучше играет и пожелали соревноваться. Попросили меня судить их. А я прошу вас, если у вас найдется свободное время. — Следующее предложение он проговорил шепотом, наклонившись к уху Мариэль. — Вы ведь понимаете, для меня все они — прекрасные музыканты. Я просто не смогу выбрать победителя.
— Я понимаю вас, Дидье. Я с удовольствием послушаю ваших учеников.
— Дети будут выступать с произведениями из вашего мира. А кто как не вы поймет, кто лучше их исполнил.
Мариэль сверкнула улыбкой и опустилась в кресло. Дети последовали ее примеру, рассевшись на оркестровых стульях. И она окунулась в омут родных мелодий, вызывающих ностальгию о прошлой жизни. Тут исполнялись самые разные произведения. От классических, до эстрадных песен. Естественно, в этом мире знали только те произведения, что знала Мариэль. Но за то, благодаря ей, многие композиторы и певцы могли похвастаться своей известностью не просто во всем мире, а во всех мирах!
Однако, Мариэль не была уверена, должны ли именно так звучать эти произведения, ведь она так давно их не слышала. Ей казалось, что это не совсем то, что дети исполняли их с каким-то своеобразием, искажая первоначальную мелодию и преобразуя ее во что-то новое. И определить лучшего Мариэль затруднялась. Но дети наперебой стали требовать однозначного ответа, содержащего в себе имя победителя.
В конце концов она выбрала троих, которым, как ей казалось, лучше всего удалось передать характер того мира. Лауреаты были довольны собой, остальные тоже весело рукоплескали, поздравляя их. Кто-то, правда, расстроился и, сложив руки на груди, зло смотрел на победителей.
Перекинувшись парой слов с Дидье, Мариэль вышла из зала. Но не успела ступить и двух шагов, как из-за поворота выскочила взлохмаченная девушка. Не переведя дыхания, она с мольбой в глазах кинулась к Мариэль.
— Госпожа, прошу вас, помогите. — Задыхаясь, выпалила она. — Лекари говорят, что они бессильны, говорят, что она умрет. Только вы можете спасти мою сестру. Умоляю.
Девушка захлебнулась слезами. Мариэль не поняла почти ничего, но кивнула. Девушка — Мариэль была уверена, что видит ее впервые — взяла ее за руку и потянула куда-то, она почти бежала. Но Мариэль бежать не могла. Придерживая одной рукой живот, она шла, как может, быстро, стараясь поспеть за ней.
Она привела ее в лазарет. Был путь короче и то, что эта девушка вела ее так, лишний раз говорило о том, что она не местная. Но это было неважно. Она подбежала к койке, на которой, скрючившись от боли, стонала очень худая с болезненным цветом кожи девушка.
— Рия, я здесь, ничего не бойся. Я привела госпожу Мариэль. Она тебе поможет. — Девушка держала свою сестру за руку, а та, кажется, и не обращала на нее внимания, терзаемая болью.
Мариэль обошла койку с другой стороны, склонившись над больной. Спрашивать что с ней смысла не было. Обе девчонки в панике и ясно, что четкого ответа не будет. Поэтому Мариэль осмотрела Рию магическим потоком. Девушка была истощена, слизистая оболочка желудка и ткани под ней были поражены какой-то болезнью. Мариэль никогда не была лекарем и точный диагноз поставить не могла. Это было похоже на язву. Она не была уверена, за то уже знала, какое заклинание поможет этой бедняжке. Вот только… Это могло навредить ей самой и ее ребенку.
Сестра Рии заметила колебания Мариэль.
— Прошу… Сделайте что-нибудь.
— Я… Я не могу. Я не лекарь.
— Пожалуйста! Умоляю! — настаивала девушка. — Вы вылечили шута, когда никто не мог! Помогите, прошу. Она же умрет…
Напоминание о шуте острой иглой укололо Мариэль и вызвало еще больше сомнений. Она отступила назад.
Но ведь в тот раз у нее и правда получилось. В смерти этого парня не было ее вины. Если бы его не подстерегали убийцы, Трюггви прожил бы долго и счастливо. А если сейчас она не поможет этой девушке, то у нее не будет даже того шанса, какой был у шута.