Покров Тьмы
Шрифт:
— Завтра утром король уже будет оповещен. А я сейчас же отправлю сыщиков.
— Спасибо. И извините, что…
— Мариэль. — перебил ее эльф. — Тебе не за что извиняться. И еще кое-что, — сказал он, когда Мариэль уже развернулась и собиралась уходить. — Любая рана рано или поздно затягивается. И всякий знает, что вслед за дождем на небе появляется солнце. Каждое утро напоминает нам о том, что после темноты становится светло. Тьма позволяет свету сиять ярче. Помни об этом.
Анорзад исчез на извилистых дорожках зимнего сада. Мариэль осталась на месте, глядя на мокрый гравий
Вспомнив, что собиралась поговорить с Фаолином, Мариэль достала из кармана зеркальце.
— Над но энос тиарли Фаолин.
Она увидела его. Он стоял на склоне горы, натягивая тетиву. Свист, хруст. Стрела вонзилась в сухой ствол корявой ели, на столько старой, что все ветки с нее давно осыпались, не говоря уж об иголках.
— Не приходи. — Сказал Фаолин железным тоном, почувствовав, что Мариэль за ним наблюдает.
Мариэль закончила действие заклинания. Но мужа не послушала.
— Ага, как же! Так я и сделаю! — проворчала она и направилась к Золотой горе. Словно зная куда идти, ноги сами вели ее. Хватит Фаолину пребывать в одиночестве. У нее, Мариэль, есть друзья, которые пересекут горы и нырнут на дно океана ради нее. Неужто она не сделает то же самое ради любимого?
Когда она услышала свист стрел, уже совсем стемнело. Снего-дождь все никак не прекращался У обрыва перед старой трухлявой елью стоял Фаолин. Казалось он и не менял позу с того момента, как Мариэль выдела его в зеркале.
— Я просил не приходить.
Свист. Треск. Фаолин потянулся за очередной стрелой. Последней.
— Уже поздно. Идем д… в цитадель. — Почти шепотом, нежно позвала его Мариэль. Он не ответил. Дождь усиливался. Фаолин весь промок. Он был без плаща. В одной куртке, уже тяжелой от впитавшейся в нее воды. Мариэль подошла ближе. Но Фаолин отстранился. Дошел до ели, выдернул из нее свои стрелы и вернулся в исходное положение. Не в силах больше сдерживаться, Мариэль в одно мгновение преодолела расстояние между ними и обвила его крепкую грудь руками. Она сжимала кольцо объятий так крепко, будто хотела протиснуть его в свое сердце и заточить там навсегда.
— Возвращайся в цитадель. — Так же сухо ответил Фаолин, заставив ее отстраниться. Только теперь она поняла, что он не обнимал ее в ответ. Даже позы не сменил, а так и остался стоять, как статуя. — Уходи.
— Нет. Ты пойдешь со мной. В ином случае я остаюсь здесь. С тобой!
Она зажгла шарик света, осветивший склон. Фаолин пожал плечами, отвернулся и вновь наложил стрелу на тетиву. Снова точное попадание.
— Теперь я.
Мариэль не была намерена сидеть и ждать. Отобрав лук у мужа, она выпустила стрелу. Она вонзилась в такой близости от стрелы Фаолина, что между ними не протиснулся бы и комар. Довольная собой, она протянула лук Фаолину. Так по очереди они выпустили весь колчан. А потом вместе собрали стрелы.
— Ты промокла. — Впервые за долгое время в голосе Фаолина послышалась обеспокоенность.
— Ты себя-то видел? — улыбнулась в ответ Мариэль.
— Идем. Уже поздно.
Фаолин обнял Мариэль за талию и повел ее вниз по склону. Камни были мокрыми. Поддерживая друг друга, они спустились. И вместе вернулись в цитадель.
***
Со дня встречи с Мариэль, Фаолин вдруг почувствовал резкую потребность в одиночестве. Всякий, кто пытался нарушить его покой, вызывал в нем только злость и раздражение. Ему было трудно скрывать злость хотя бы за равнодушием. Поэтому, избегая каких-либо встреч, он уходил на склон Золотой горы. Там он нашел старую трухлявую ель на краю обрыва, которая стала мишенью для его стрел.
Стреляя, он задавал себе вопросы и искал на них ответы: Почему Мариэль так равнодушна к смерти сына? Почему он за это на нее злится?
Сейчас она как никогда напоминала ему мать, королеву Элейс. Она тоже в трудные минуты не позволяла ни себе ни детям опускать руки. Всегда шла вперед с поднятой головой, словно ничего и не случилось. Фаолина всегда раздражала эта бесчувственность, бессердечность. А теперь такой стала его жена. Этот факт не давал ему покоя.
Возвращаясь в тот вечер в цитадель, он встретил Дэйли, выходящую из ворот города.
— Куда это ты собралась?
— Отец, я найду Иналию. И ты меня не остановишь!
Фаолин оценил снаряжение дочери взглядом. Она взяла пегаса Лиру и его, Фаолина, короткий клинок.
— Она же твоя сестра, я вообще удивлена, что ты сам не…
— Будь осторожна. — Фаолин прижал дочь к груди.
— Как… ты не собираешься меня останавливать?
— Нет. Езжай, найди Иналию. И будь осторожна.
— Буду.
Дэйли вскочила на пегаса и поскакала быстрее ветра.
Следующим утром Фаолин снова отправился на склон. И весь день провел, стреляя в трухлявое дерево, вернувшись только под вечер. Однако, как он ни старался избежать лишних встреч, ему не удалось. У входа в цитадель его поджидал Златоэорис.
— Ваше высочество! Простите, что отнимаю время. Но я видел сегодня Мариэль. И ее настроение мне не понравилась. Она говорила с вами?
— Да. Утром. Боюсь, я мог ее обидеть.
— Это уже не впервые. — Скрестив руки на груди, заявил Златоэорис. — Она любит вас, и в жизни вам грубого слова не говорила. А вы с ней так поступаете!
Парень угрожающе надвигался на эльфийского принца.
"Златоэорис, прекрати!" — вмешалась Либрэ, но он и не подумал останавливаться.
— Как вы не понимаете: ей тяжело, больно… Она потеряла дитя. Но держится и даже улыбается. Потому что знает, что жизнь не окончена. В отличие от вас! Вы ведете себя ужасно по отношению к ней. Она такого не заслуживает!
— Ты прав. Я хочу это исправить. Как раз направляюсь к ней, что бы извиниться.
— Так я и знал. — Самодовольно ухмыльнулся Златоэорис. — Я вас проверял. Если бы вы сорвались на меня, я и близко вас к Мариэль не подпустил.
— Спасибо. — Выдержав паузу, сказал Фаолин.
Войдя в покои он обнаружил Мариэль спящей. Причем в весьма необычной позе. И ей явно снился кошмар. Прогнувшись в пояснице, Мариэль свешивалась в края кровати и касаясь головой и одной рукой пола. Изредка вскрикивая сквозь сон, она хмурилась и жмурилась, словно пытаясь отогнать неприятное видение.