Покров
Шрифт:
– Алло? – произнёс мелодичный голос Дианы.
– Привет, это Василиса.
– Я тебя узнала, привет. Как дела? Приедешь сегодня?
– Попытаюсь. Что такое с Дашей?
– А в чём дело?
– Она в больнице. Говорят, руку порезала и поймала заражение.
– Надо же, – сдавленно проговорила Диана после небольшой паузы.
– Просто… когда она пораниться-то успела?
– Понятия не имею. Она вчера передумала ночевать и ушла домой. – Диана помолчала. – Слушай, а ты точно приедешь?
– Наверное.
– А можешь кое-что привезти?
– Что?
– Только это секрет, никому нельзя говорить. Помнишь,
– Как это – вызвать? – У Василисы снова зачастил пульс. Огромный бабушкин кот запрыгнул на стол, откуда был сразу сброшен.
– Я тебе потом расскажу. Но тебе нужно кое-что принести, чтобы всё получилось.
– Что? – Василиса поморщилась, когда котяра запустил когти ей в ногу.
– Нужно взять из церкви три свечки. Только не купить, а забрать те, которые уже горят.
– Как это? – Кот снова набросился на Василисину ногу, и она пихнула его в мягкий бок.
– Как-как. Приходишь и, когда никто не видит, задуваешь свечки и прячешь. Ясно?
– Ну, не знаю. – Подумалось, что бабушка Рая таких действий явно не одобрит.
– Слушай, ты хочешь в нашу компанию или нет? Так и будешь со всякими там Зоями и Гавриками тухнуть? Или ты церковная?
– Ещё чего!
– Тогда с тебя три свечки, всё. – Диана отключилась.
Кот ходил кругами по кухне, явно намереваясь вцепиться ещё куда-нибудь.
– Держи. – Василиса оторвала верхушку пакетика с кошачьим кормом. На этикетке был нарисован жирный кот у миски с какой-то жижей, а в углу – мультяшный серый кролик, вроде как это из него сделали рагу. Морщась от запаха корма, Василиса выбросила пустой пакетик в урну.
Вдруг ей вспомнился зверёк, что скакал по посёлку прошлым вечером. Кажется, это тоже был кролик. Или ей просто почудилось? Потому что Диана рассказывала о волшебном лунном кролике, якобы исполняющем желания. Зачем ему горелые свечки, интересно? Ещё и ворованные. Тащить из церкви – это как-то неприлично. Может, просто купить три свечки, зажечь их, а потом задуть?
Раздумывая о том, как бы выкрутиться, Василиса надела кеды, взяла рюкзак и заперла за собой дверь. Прошла по улице до поворота и села в маршрутку. Она, конечно, посмеивалась над бабушкой, да и крестик сняла, потому что не видела в нём никакого толку, но всё-таки воровство есть воровство. Даже если считаешь, что церковь – это просто не в меру пышно украшенное здание, на месте которого лучше бы построили детский сад.
Поняв, что пропустила автостанцию, Василиса вскочила и ударилась макушкой о потолок «Газели». Вывалившись на следующей остановке, побежала назад и, конечно же, увидела, как нужный ей двадцать восьмой «пазик», идущий в Совхоз, проехал мимо.
Мысленно застонав, Василиса добежала до отправочной платформы и плюхнулась на лавку рядом с тощим долговязым парнем. Краем глаза Василиса рассматривала этого персонажа. Он как-то не вязался с обстановкой – в идеальном, явно дорогущем брючном костюме, мягких ботиночках, на которых ни пятнышка, вишнёвой шляпе и таких же перчатках сидел на пыльной скамейке в ожидании общественного транспорта. Если бы он достал какой-нибудь золотой телефон, инкрустированный брильянтами, Василиса бы ни капельки не удивилась. Может, он просто кого-то ждёт? И почему вокруг так пустынно, где всегдашняя шумная суета? Вероятно, крестный ход собрал не только местных, но и приезжих.
Приближался «ЛиАз»,
Поднимаясь в автобус, Василиса краем глаза успела всё-таки рассмотреть его лицо, которое он так старательно скрывал. И ей показалось, что он зачем-то нацепил восковую маску. Или силиконовую. Словом, у него как будто была голова магазинного манекена. И находиться с ним рядом не очень-то хотелось.
Василиса так долго рассматривала затылок долговязого в шляпе, и то, как странно он сидел в кресле, будто в кабине какого-нибудь шикарного авто, закинув ногу на ногу, что не сразу обратила внимание на других пассажиров. Впереди, с другой стороны, сидела бабулька в малиновом берете и шалью «в комплект». Мелькнула мысль, что ей бы с бабой Раей на крестный ход пойти. Кажется, эта старушка, нисколько не обращая внимания на тряску, вязала что-то спицами.
И тут Василиса встретилась взглядом с парнем, что сидел чуть впереди. Он оглянулся и смотрел на Василису удивлённо, даже ошарашено, как будто ну никак не ожидал её увидеть. Темноволосый, симпатичный, лет на десять старше самой Василисы. Но точно не знакомый. Пропялившись с минуту, он легонько толкнул локтем свою спутницу – худенькую миниатюрную блондинку с косичкой. Парень взглядом указывал ей на Василису, как на диковинного зверя в зоопарке, но девица только раздражённо дёрнула головой. Ещё раз бросив взгляд назад, он всё-таки отвернулся.
Василиса смотрела на мелькавшие за окном облетевшие деревья. Где свечки-то взять? В совхозе только одна церковь, да и та разрушенная. У отца Павла? А с чего он ей их даст? Разве купить?
Автобус остановился, и парочка прошла к выходу. Девчонка всё-таки бросила взгляд на Василису. Тоже незнакомая – вся белая, только глаза чёрные. А парень так и таращился, как на привидение. Но они просто молча вышли и потопали по тропинке, уходящей в лес.
Внезапно Василиса вспомнила, что надо бы заплатить за проезд. Кондуктора почему-то не видно, так что пришлось встать и, цепляясь за поручни, ковылять к кабине водителя. Автобус тем временем уже гнал на огромной скорости, леса за окном слились в одну сплошную бурую полосу. Пол под ногами дрожал, поручни ходили ходуном. Кое-как, раскачиваясь и спотыкаясь, Василиса добралась до кабины, заглянула через потрескавшуюся перегородку и остолбенела.
Водителя не было. Собственно, и кабины почти не было – лобовое стекло разлетелось, от него осталась лишь половина, торчавшая осколками. Смятое кресло вдавлено в пол, водительская дверь отсутствовала. От руля и панели даже следа не осталось – полотно дороги неслось навстречу и исчезало под искорёженным креслом.
Язык прилип к нёбу, Василиса с трудом развернулась к салону. И её мигом впечатало в стенку за разбитой кабиной. Из-под вишнёвой шляпы на неё пустыми чёрными глазницами смотрел человеческий череп. Скелет приподнял голову и будто улыбнулся, тонким пальцем в перчатке коснувшись полей шляпы. Лицо бабульки было скрыто кружевной вуалью, но она преспокойно вязала себе на спицах, вытягивая алую ниточку из ридикюля, лежащего на коленях.