Покушение на шедевр
Шрифт:
Уильям Аларик Пайпер нервно шагал туда-сюда по улице перед своей галереей. Он дожидался Льюиса Блэка, молчаливого американского миллионера, чья сдержанность уже довела его чуть ли не до болезни. Пайпер решил говорить как можно меньше, хотя и сомневался, что ему под силу перенести это испытание.
— Доброе утро, мистер Пайпер, — сказал Льюис Блэк, пожимая ему руку. — Погода нынче утром замечательная.
Это была самая длинная речь из тех, что Пайперу доводилось слышать от немногословного миллионера. Может быть, влияние
— Если вам будет угодно пройти со мной, мистер Блэк, — сказал Пайпер, направляясь вверх по лестнице мимо основных залов своей галереи в святая святых на третьем этаже, — то вы увидите картину, которая наверняка вас заинтересует.
Пайпер отворил дверь и включил освещение. На подставке покоился шедевр Джошуа Рейнолдса — Кларисса, леди Ланчестер, сидящая на фоне выдуманного пейзажа с великолепным закатом. На ней было кремовое платье. Маленькие руки сложены на коленях. А на голове красовалась шляпка с самыми роскошными и изысканными перьями, какие только могли раздобыть лондонские модистки конца восемнадцатого века. Но лицо дамы не было лицом из восемнадцатого века. Конечно, художник написал его так, что оно походило на лица восемнадцатого века. Однако та, что смотрела на Льюиса Блэка с картины, поразительно напоминала Милдред, известную также как миссис Льюис Блэк из Нью-Йорка. Ее изображение было скопировано со страницы журнала, украденного Эдмундом Декурси из клуба «Боуфорт».
Льюис Блэк протер глаза, как будто не мог поверить в то, что они говорят ему правду. Он сделал три шага влево, потом три шага вправо. Затем подошел к картине так близко, что едва не уткнулся носом в холст.
— Это продается? — наконец спросил он.
— Да, — ответил Пайпер. Он не думал, что тактика затягивания, которая была использована им в случае с Маккракеном, сработает и с Блэком. Этот клиент мог попросту исчезнуть.
— Пятнадцать тысяч, — сказал Блэк, сунув руку в карман, словно хотел проверить, хватит ли у него при себе наличных.
— Фунтов или долларов? — спросил Пайпер.
— Долларов, — ответил Льюис Блэк.
— Фунтов, — сказал Пайпер. Он не очень хорошо считал в уме — счетами занимался Декурси, — но знал, что фунт гораздо дороже доллара.
— Долларов, — снова сказал Блэк.
— Фунтов, — повторил Пайпер.
— Долларов, — повторил Блэк. Пайперу показалось, что он способен твердить свое целый день.
— Четырнадцать, — сказал Пайпер.
— Четырнадцать чего?
— Простите, четырнадцать тысяч фунтов. Я скинул вам целую тысячу, мистер Блэк.
— Десять, — сказал Блэк.
— Десять чего?
— Десять тысяч фунтов, простите, — сказал Льюис Блэк.
Пайпера порадовало то, что они наконец переключились на фунты. Пожалуй, Английский банк мог бы им гордиться.
— Четырнадцать тысяч фунтов. — Он решил гнуть свою линию.
— Одиннадцать, — сказал Блэк.
— Тринадцать, — сказал Пайпер.
— Двенадцать, — сказал Блэк.
— Разницу пополам, — сказал Пайпер, который в случае необходимости согласился бы и на десять. В конце концов
— По рукам, — сказал Льюис Блэк. Но то, что он произнес потом, было музыкой для ушей Пайпера. — Эта самая леди Ланчестер на картине, — сказал он, кивая на портрет своей жены. — Ваш Рейнолдс, случаем, не рисовал ее больше? Или еще кто-нибудь в его время?
Пайпер почувствовал себя золотоискателем, после долгих поисков наткнувшимся на богатую жилу благородного металла. На Олд-Бонд-стрит словно пришла калифорнийская золотая лихорадка.
— Я проверю в нашей библиотеке, — пообещал он Льюису Блэку, — но, по-моему, существуют еще два портрета леди Ланчестер — один из них также написан Рейнолдсом, а второй, кажется, Гейнсборо. Вы хотите, чтобы я попробовал отыскать их для вас?
Комната для переговоров была очень маленькой. Окон не было. Единственная голая лампочка бросала на присутствующих скудный свет. За время заключения Хорас Алоизиус Бакли потерял в весе. Лицо у него вытянулось. Серая арестантская одежда выглядела на нем странно — она была на несколько размеров больше, чем нужно, и потому куртка болталась на плечах, а штаны сидели мешком.
— Хорас, — сказал его компаньон Джордж Бригсток, — суд по твоему делу может состояться раньше, чем мы думали. Два дела, назначенных к рассмотрению в Центральном уголовном суде, пришлось отложить. Нам следует немедленно обсудить все с адвокатом.
При известии о том, что суд над ним может состояться раньше, чем ожидалось, Бакли содрогнулся. По ночам, когда он ворочался у себя в камере на продавленном матраце, ему иногда снились судьи в черных шапочках, которые гнались за ним по нефу собора, требуя остановиться, чтобы они могли огласить приговор.
— Какие у тебя предложения, Джордж? — спросил Бакли.
— Обвинение будет представлять сэр Руфус Фитч. Ты знаешь сэра Руфуса, Хорас?
Снаружи раздавались громкие шаги надзирателя, расхаживающего туда-сюда по каменному полу коридора. Юридическая фирма «Бакли, Бригсток и Брайтуэлл» не занималась уголовными делами, но круг лондонских законников очень тесен.
— Я встречался с сэром Руфусом, Джордж. Он показался мне довольно напыщенным.
— Тебе нужен адвокат. Что ты скажешь о сэре Идуэле Гримбле? — спросил Бригсток, сверившись с лежащим перед ним листом бумаги. — Говорят, он очень хорош в таких делах.
Хорас Бакли уставился в лицо надзирателя, подглядывающего за ними через застекленную щель в двери. Иногда ему не верилось, что все это происходит с ним наяву.
— Сэр Идуэл? — сказал он. — Тоже надутый. Они с Фитчем будут похожи на два военных корабля, которым нужно несколько часов, чтобы сменить курс. Слишком тяжелы. Не умеют маневрировать.
— Многие прекрасно отзываются о Пембертоне, Майлсе Пембертоне. — Бригсток переключился на другую кандидатуру. — Никто не ожидал, что он спасет того малого, которого в прошлом году обвинили в убийстве тещи, но он справился.