Полчаса до весны
Шрифт:
– Отпусти, я переоденусь.
Алехо нехотя отпустил её, и перед тем как снова отвернуться, поправил её растрепанные волосы, хотя лучше выглядеть они от этого не стали.
– Ты нас спасла, - повторил он.
Кветка быстро переоделась, запихнула старую одежду в пакет, а найденный блокнот с портретом кварта сунула в карман новой куртки.
Машина быстро ехала по улицам, негромко гудя.
Все это так сильно напоминало тот нереальный, расплывчатый последний день, выпускной, наполненный кучей незабываемых событий, что сознание фиксировало только
Оказывается, почти все время она шла самостоятельно.
– Садись.
В гостиничном номере Кветка уселась в кресло, уставившись на джинсы, которые оказались большего размера, чем нужно и теперь сложились в некрасивые складки вокруг колен.
В стороне что-то забулькало, зазвенело стекло.
– Держи. Пей.
Запахло крепким спиртным, Кветка наморщила нос, но при этом решительно опрокинула в рот жидкость из сунутого в руку бокала. В горле и желудке тут же разгорелось пламя, распространяя по телу тепло.
Алехо со скрежетом придвинул второе кресло и сел рядом, непринужденно прижавшись коленом к Кветкиной ноге. Потом вскочил, вытаскивая из стенного шкафа два одеяла – одно красное, другое темно-серое.
– Тебе какую шкуру – медвежью или волчью?
Не получив ответа, он сравнил одеяла и замотал вокруг Кветки красное, с трудом предварительно вырвав из её цепких пальцев пустой бокал.
Потом сел обратно и стал на неё смотреть – пристально, серьезно, медленно подаваясь вперед. Его рука нащупала её пальцы и сжала, самые кончики, но крепко и уверено.
– И что мы будем теперь делать? – второй рукой Кветка попыталась натянуть одеяло на голову, хотя после коньяка уже не чувствовала особого холода, разве что привычную нерешимость. И от этой нерешимости следовало избавляться как можно быстрей. – Прятаться?
– Нет, - он улыбнулся, пусть не весело, но искренне. – Не прятаться.
– Почему нет? Ты же не стремился наверх? Знаешь, как сказал твой отец, когда ты… когда тебя… когда, в общем, ты уже не слышал? Он сказал – моя высшая гордость и разочарование – единственный сын, прирожденный маг с зашкаливающим коэффициентом сэнсуры и честолюбием сельского увальня. Все равно, что подарить волшебную палочку пастуху, который будет использовать её одним-единственным способом – чесать копчик.
– Дело не в этом.
– А в чём?
Он еще сильней нагнулся вперед, затаив дыхание, как будто не мог отвести взгляда от чего-то прекрасного.
– Понимаешь, мой лисий цвет, наши дети будет магами.
Звучало абсолютно нереально. Не то, что дети будут магами, а само их наличие.
– Но есть вероятность… крошечная, практически невозможная, но все же есть, что они родятся людьми. И вот тогда им придется жить в окружающем мире, не очень добром, как ты заметила. Ты же его хорошо знаешь? Так вот, будет еще хужё. Возможно, однажды кварты распояшутся настолько, что введут рабство. И как бы мы не прятались… Вернее, спрятаться-то не проблема. Но мы не можем себе позволить уйти со сцены, потому что должны думать о потомках.
– О ком? – наконец, выговорила Кветка.
– Я знаю, звучит пафосно. Но нам нельзя быть эгоистами, понимаешь? Мы не увидим, но однажды наших потомков ждёт что-то страшное. Если мы не найдем способ сделать всех равными. Или хотя бы зависимыми друг от друга.
– Но как?
– Я все тебе расскажу, обязательно. Еще до всего этого… я нашёл единомышленников, помощников. Например, Гонсалес. Ты же помнишь, он всегда был настроен решительно. В общем, выход есть. Главное, найти деньги, хороших ученых, поставить цель. Пусть люди не станут магами, но они станут иммунны к магии. Это нам тоже подойдет.
– Зачем это тебе? Ты же сам маг. У тебя же есть всё, что нужно!
– Вот такая забавная штука - мне не нужно всё то, что есть. Это не помогло мне, когда я в один момент остался на улице без копейки денег в кармане и с новым знанием - чтобы утолить голод я теперь должен отбирать еду у другого разумного существа. Отбирать силой, в этом суть становления тихандра – самого уважаемого мага из всех существующих. Зачем мне такой мир? Я его не хочу.
– Я понимаю, - прошептала Кветка. – Но что с нами? Со мной и тобой?
– А что с нами? – он напрягся, его мышцы ощутимо окаменели. – Да, я виноват, проглядел, подсознательно всё-таки считал, что отец не пойдет на крайности. Но теперь я учёный. Больше такого не повторится.
– Я не о том.
Она непроизвольно опустила глаза и не смогла понять – это чей жест? Девушки из прошлого, которая благодаря кварту постепенно обретала уверенность, или забитой Зары?
– Кветка, я любил тебя тогда. И сейчас люблю. Я даже Басалыком тебя любил, хотя и не понимал, отчего меня так тянет к такой…
– Непримечательной особе?
Он сбился и неуверенно кивнул.
– У тебя были там другие?
И снова он удивленно приподнял брови, а потом беззаботно рассмеялся. Так заразительно, как будто никаких проблем больше нет, можно брать да веселиться в свое удовольствие.
– Ревность – это отлично. Это мне нравится. И - нет, знаешь, как-то не до женщин было, все время занимали постоянные разборки с остальными и необъяснимая усталость. Теперь понимаю, откуда усталость. Непросто блокировать мага, нужно постоянно его выкачивать. Даже не представляю, во сколько отцу это влетело. И ещё – я ничего не помнил, вообще. Это была моя ущербность, и моей основной целью было как раз вспомнить, кто я и откуда.
– Я тоже все время как в тумане существовала. Не могла места найти. Бредешь, ищешь – и ничего. Жутко так, - пробормотала Кветка и поежилась.
– Скорее забудь. Это уже неважно, все в прошлом. Мы еще не раз вспомним всё это, но как веселое приключение и порадуемся, что справились. Никогда не думал, что память мне вернешь ты. Помнится, ты тени моей боялась, убегала как ошпаренная. Такие дела… Но мы ведь справились, понимаешь? Значит, нам больше ничего не страшно. Ты будешь в безопасности, обещаю.