Полчаса искренности

Настик

– Мой отец… знаешь, когда я чуть не умер тогда…

Люпин медленно кивнул.

– Я знаю, что это такое. За тобой ведь приходил Джеймс?

Гарри кивнул. Теперь, когда он узнал о своем отце правду, ему было неприятно вспоминать о нем.

– Он говорил, что Сириус не мертв.

В комнате воцарилось молчание. Лицо Люпина исказилось, словно надежда была для него мучительна.

– Джеймс сделал бы все, чтобы спасти Сириуса,… будь он жив.

– Ты говоришь так, словно он был святым, - Гарри сам не понял, что сказал это вслух. Он

все чаще в последнее время понимал, что все, кто вспоминали об его отце, просто идеализировали его - все, кроме Снейпа. И чем отчетливее он понимал это, тем больше злился.

Комнату вновь наполнила тишина, но теперь она была неприятная.

– О чем ты?
– наконец, нарушил молчание Люпин.

– Все говорят, что мой отец был замечательным человеком.

– Это так и…

– Ты многого не знаешь, - вырвалось у Гарри прежде, чем он успел себя остановить. Однако Люпин отреагировал на это не так, как можно было ожидать.

Взяв палочку, он обвел ей широкий полукруг, тихо пробормотав заклинание. Гарри не расслышал его, но почему-то был уверен, что это то же самое заклинание против подслушивания, которое использовал Снейп в Больничном крыле.

– Снейп рассказал тебе все? Или ты узнал… от кого-то другого?

Гарри недоуменно уставился на Люпина, недоумевая, что говорить. Он не был уверен, что Люпин имел в виду Джеймса. Вполне может быть, что у его отца были ещё какие-то скелеты в шкафу, другие серьезные тайны, о которых Гарри не и не подозревал. А может, Люпин имел в виду, что Снейп с Джеймсом Поттером были любовниками. Действительно, откуда ему знать о брате Гарри?

– Ты о чем?
– на всякий случай осторожно поинтересовался Гарри. Люпин усмехнулся.

– О последствиях отношений твоего отца и Снейпа, - он осторожно подбирал слова. Если бы Гарри не понимал, о чем идет речь, он бы не догадался.

– Ты знаешь?
– вырвалось у него. Гарри был уверен, что друзья его отца были последними людьми, которых Снейп мог бы посвятить в свою тайну. Даже несмотря на то, что Люпин всегда относился к Снейпу лучше всех остальных, вряд ли зельевар доверял ему, да еще во времена своей молодости. В конце концов, отношения между Снейпом и Люпином стали нормальными не так уж давно.

– Знал, - на лице Люпина нарисовалось облегчение.
– И очень давно.

– А почему ты не сказал мне?
– Гарри понял причину прежде, чем договорил свой вопрос. Он представил себе, что было бы, если бы он узнал обо всем тогда, когда еще искренне ненавидел Снейпа.

– Снейп взял с меня Нерушимую Клятву, когда я раскрыл его тайну.

– То есть, это не он тебе сказал?

Люпин рассмеялся.

– Конечно, нет. Он меня терпеть не мог - как и Сириуса, и… - Люпин осекся.
– О том, что они встречаются, мне сказал Джеймс. Он боялся, что кто-нибудь догадается, особенно Сириус. Ты же знаешь, он ненавидел Снейпа. Я помогал им скрываться, хотя не одобрял поведение твоего отца.

Люпин говорил негромко, задумчиво глядя куда-то на стену, мимо Гарри.

–

Он просто пользовался Снейпом. Он уверял меня, что Снейп знает, что у них не будет ничего серьезного. Я тогда поверил ему.

Гарри наклонился вперед и, прикусив губу, слушал с каким-то мазохистским удовольствием.

– А потом они расстались. Твой отец был тогда… очень зол. Я не спрашивал, что случилось, потому что был уверен, что он не ответит мне. О том, что Снейп… в положении, я узнал случайно. Просто догадался. Я видел его физическое состояние - ему постоянно было плохо - а потом увидел у него в руках книгу о мужской беременности.

Я сам предложил ему свою помощь. Он чуть не убил меня, - Люпин усмехнулся.
– Ты же знаешь, как складывались наши отношения… раньше. Я не удивился бы, если он подумал в тот момент, что я хочу растрепать о его состоянии. Он, конечно, не мог тогда понять, что мне было просто… стыдно за лучшего друга.

– А потом понял?
– тихо поинтересовался Гарри, и Люпин кивнул.

– Да.

Он улыбнулся, словно вспоминал что-то.

– А как ты заставил его довериться тебе? Почему он не применил Обливиате?
– негромко поинтересовался Гарри, видя, что Люпин отвлекся.

– Я сказал ему, что хочу отдать ему долг. Что я обязан ему за то, что он не раскрыл мою тайну. Что чувствую себя виноватым за то, что когда-то чуть не убил его. И он мне поверил. Но взял Нерушимый Обет, что никто никогда не узнает о его сыне от меня.

Люпин улыбался, и Гарри вдруг понял, что ни разу не видел его таким. В груди почему-то всколыхнулась ревность.

– У тебя такой вид, словно ты сам был в него влюблен, - Гарри изо всех сил старался, чтобы его тон был небрежным. Похоже, не получилось: улыбка на лице Люпина погасла, и он озабоченно уставился на Гарри. Тот старательно делал вид, что его вовсе не волнует отношение Люпина к Снейпу и, похоже, Люпин все меньше и меньше верил в это.

– Нет, конечно, - наконец ответил оборотень, и Гарри понял, что он не врет, - просто… знаешь, я очень хорошо узнал Снейпа за все эти годы. Он оказался очень хорошим человеком. Хорошим - это мало сказано, на самом деле таких людей остается все меньше. Он может отдать жизнь за тех, кого любит, и для него это не является чем-то выдающимся. Он не способен на предательство. Если он предан кому-то, то это навсегда. Он очень сильный, несмотря на то, что уязвим. На самом деле, уязвимость - это его самая яркая черта…

Гарри незаметно усмехнулся. «Уязвимый» и «Снейп» - это слова-антонимы. Кто-кто, а Снейп на самом деле похож на черепаху или, скорее, рыцаря в латах. Везде твердая поверхность и только нос наружу… Гарри улыбнулся, представив себе эту картину: рыцарские доспехи с торчащим снейповским носом.

Он ушел от Люпина поздно и сразу пошел в подземелья. Сейчас, после того, как он поговорил с Люпином, ему стало значительно легче. Почему-то казалось, что если Люпин узнает о чувствах Гарри к Снейпу, то поймет его. Кто знает, может, так и будет?