Полдень сегодняшней ночи
Шрифт:
– Как же так… Как же он их… Ваше мракобесие!
– О, заслуженный защитник отчизны! Пусть сердце твое возрадуется. Хоть чего-то не знает начальство, да и признается в этом само. Когда такое было? А, военный? Я не знаю, сержант, какого джокера из какого потайного кармана вынул наш коллега. Доклад его был краток, а на таком расстоянии мысли Глотки от меня закрыты. Не знаю. В честь такого успеха с тебя все прежние грехи – долой…
– Служим темному князю!
– Полно. А для Глотки добьюсь майорского чина. Хорош, капитан, видит бес, хорош.
Февда не исполнит своего обещания. К тому времени, когда у него
Сначала Мечников осознал отсутствие собеседника за столом и только потом услышал грохот падения. Бойков научил-таки его кое-чему. Руки-ноги-туловище, не обращаясь за помощью к сознанию, опрокинули стол, закрывая себя с той стороны, откуда пришла пуля, они же подтащили поближе тело Симонова. Сознание включилось позднее, когда понадобилось сортировать факты: снайпер, это был снайпер; Петровичу, если еще жив, не стоит лежать под выстрелом – добьют. Какое там – жив! Пуля попала в висок и снесла половину черепа… Тело ангела не прочнее человеческого. Закончилась его шестьсот двадцатая жизнь, она же первая в присутствии младшего витязя Павла Мечникова.
Связь все надрывалась, потом заглохла. Павел сам набрал код и вызвал воеводу.
…Бойков прибыл через четверть часа в сопровождении всей ударной группы. Не глядя на взволнованную милицию, отдал несколько распоряжений кошмарно деловым тоном. Потом погасил милицейское раздражение неким право имеющим удостовереньицем и хитроумной бумажкой. Подобно какой-нибудь ядовитой твари из мира насекомых бумажка носила отпугивающую окраску в виде грозной печати. Милицейский чин бодро взял под козырек, осведомился насчет не требуется ли помощь и скоренько убыл. Какой ему резон поднимать с земли лишнее дело? Эти, крутые, им платят побольше, пускай возятся… Своего, знаете ли, хватает. Секретная, говорите, у вас операция? Понимаем. Желаем всяческих успехов.
Дружинники изобразили несколько ритуальных танцев, какие всякий опер исполняет на месте происшествия, потом погрузили тело Петровича в пикап и сели там же, рядом.
Мечников хотел было рассказать воеводе, что за нелепость вышла у них тут. Бойков остановил его. Павел собрался за руль, но и этого не позволил ему воевода. Жестом указал, мол, давай в кабину, на соседнее место. Поехали. Бойков поворачивается к нему и осторожно так говорит:
– Не столь уж важна его смерть. В подавляющем большинстве случаев мы возвращаемся в Срединный мир. Наверное, лет через семнадцать-двадцать ты опять сможешь поговорить с ним… если самого, конечно, не выбьют.
– Я понимаю. На войне как на войне.
– Петрович еще повоюет с нами.
– Да, помню. Другого следует бояться…
Бог весть, для чего воеводе понадобился весь этот разговор. Павел хоть и неопытная еще рыба, но успел твердо усвоить, в какой воде обитает. Бойков разглядывает его лицо. Скептически поджимает губы. Ладно, – как видно решает он, – чему быть, того не миновать. И говорит:
– Полчаса назад на станции «Маленковская» они выбили Машеньку и обоих дружинников. У тебя за спиной все, что от них осталось.
– Как? Как же так? Как же все это… – зря старался минуту назад и полминуты назад и несколько секунд прежде этой фразы воевода. Машенька утратила тело – и фрегат «Мечников», сорвав якоря, стремительно пошел на скалы. Бойков попытался еще разок внятно объяснить ситуацию:
– Их машину обстреляли из нескольких автоматов и гранатомета. Лучше не смотреть…
– Почему ты не отпустил меня? Почему ты не отпустил меня с ней?
– Так вот, лучше не смотреть, зрелище не из приятных. Впрочем, тело малютки с конопушками ей все равно не нравилось. Вот и поменяет…
– Какого черта ты не отпустил меня с нею! Я бы вытащил ее. Сдох бы, а ее вытащил! Какого…
Бойков притормозил. Повернулся к младшему витязю лицом. Поглядел на него… Бормочет несусветное, ругается. Дружинники сидят на местах: не велено выпрыгивать – не выпрыгивают. А этот… никак не утихомирится. Нет лиху угомона.
Воевода ударил Мечникова в скулу. Сделал паузу, оценил результаты. Нанес еще один удар. Та-ак. Мечников наконец-то закрыл рот. Ну, что теперь сделает? Драться полезет? Заплачет? По новой заведет волынку «почему, да почему…»
– Не распускай руки… – неожиданно спокойно сказал Павел. – Не смей распускать руки, ты же офицер, а я твой солдат.
– Больше не стану. У нас нет времени на сопли, вопли и слезы. Потом будешь выть белугой. Потом будешь кусать себя за хвост. Захочешь, я тебе специально время выделю. День. Два. А хочешь – месяц. Только потом. А сейчас я твой офицер, а ты мой солдат. И ты будешь делать то, что я прикажу, и так, как я прикажу. Ни на что другое у тебя времени нет. Успокоился?
– Да.
«Человеческий материал очень высокого качества…» – подумал воевода.
– Тогда, пожалуй, я расщедрюсь на одну минуту. Видит Бог, это много. Андрей был моим другом и учителем. Без него я чувствую себя калекой. Как будто оттяпали руку, ногу и половину головы. Но я не имею права горевать о нем сейчас. Я не позволяю себе этого. Ты понял?
– Да.
– Еще одно. У нас примерно час на мелкую, но крайне вредную команду бесов. Это они убили Андрея и Машеньку. После этого у нас еще час, а в лучшем случае полтора, на Зеленого Колокольчика. Полбеды. Мы с ними справимся. Сорок минут назад нечто чудовищное пришло в движение к югу от Москвы. Я даже представить себе не могу, сколько у нас времени, и когда оно доберется до Кольцевой автодороги. Может, через десять минут. Может, к завтрашнему утру. Может, ему потребуется неделя. Любой ценой это следует остановить, не пустить в город. Иначе великому городу – конец. Сейчас остановить его могу один я. Так вот, я… и мы все должны встать между этим и Москвой как можно быстрее.
– Ты связывался с Петровичем, чтобы сообщить ему…
Гул заводимого мотора утопил конец фразы. Да и не важно, кто, когда и с кем связывался. Теперь – не важно. Поехали. Как сумасшедшие. Против всех правил дорожного движения. Смазанный глазок светофора. Горячая пыль.
– Оно скорее живое или нет?
– Не знаю. Не сейчас.
– Как до… наших добрались? Я точно помню: перед выстрелом снайпера экран был чист.
– Там и не было магии. Ни капли. Просто снайпер и просто автоматчики, работавшие за просто деньги. Очень большие деньги, надо полагать. Ни одно магическое существо к вам не приближалось. Все так упростилось в этом мире! Обыкновенный уголовник стал страшнее и опаснее огненного демона…