Полдень, XXI век, 2009 № 01
Шрифт:
— Ох, блин! — сказало чудище, выпрастываясь из сетки. Точнее, оно не сказало «ох, блин!», оно выразилось покрепче, об этом заставляет нас заявить необходимость следовать исторической правде, даже если история, как это с историей подозрительно часто случается, полностью вымышлена. Добавим — особенно, если вымышлена.
— Порка Мадонна! — воскликнул в ответ Винченцо, потому что он все-таки был Винченцо, хоть и Махно. Он иногда использовал это выражение взамен повсеместно используемого выражения «Тю!», равно как и вместо других, сходных по смыслу.
Продолжая выпрастываться,
— Тю! Та ты шо, и правда говорить можешь?
— Угу, — ответило чудище, все еще выпрастываясь. — Так ты чьто, так и будешь миня в этих путах держать? Или все-таки паможешь ат них избавиться?
«Эге, по-русски. С Москвы или с этой, как ее — мы твярския, — подумал себе Винченцо. — Точно с биостанции».
Тут пришел ему в голову великий поэт Пушкин, поскольку Винченцо как человек начитанный имел к Александру Сергеевичу пристрастие. Пусть там не про Бориса Годунова, но «Рыбака и рыбку» читал. Тогда он посмотрел на чудище с кровожадностью.
— Я зараз тебя съем, гадина ты морская, — сказал он торжественно. — И на базаре продам. За три гривны. Не. За семьдесят копеек.
Чудище скучно вздохнуло:
— Во-первых, речная. А во-вторых, у меня имя есть. Инесса. Для друзей Несси. Только нет у меня друзей.
— А если хочешь, шоб я тебя выпустил, порка Мадонна, зараз мне три желания исполняй, а потом, пожалуйста, сразу в речку!
Несси вздохнула еще скучнее.
— Вообще-то я тебе не рыбка золотая, сам видишь, желаний исполнять не могу. Мне б кто мои исполнил. А какие у тебя желания?
Винченцо задумался. Желание было у него одно — грошей.
— Гроши, — ответил он.
— Этого не могу. У самой нет.
Тогда Винченцо подумал про вечный самогонный аппарат, но с этим делом у него проблем как раз не было, а самогон был. Не было у него также старухи, и даже корыто разбитое отсутствовало. Свои вещи он стирал такой ультразвуковой штучкой под названием «Пчелка», которую ему однажды уже подержанной втюхнули аж за 150 гривен, очень удобно, он так считал. А то, что у него болела от этого голова, так она всегда у него побаливала. Старуху хотел попросить, но опять вспомнил Александра Сергеевича Пушкина. Никакой старухи, никакого разбитого корыта, на фиг ему.
— А тебе самой шо надо? — спросил Винченцо.
Мечтательно и в то же время уныло Несси возвела глаза к небу.
— Печенья. У нас там в Конке с этим очень большие сложности. Я людей ем и печенье. А рыбу не ем, не приучена. А без печенья у меня большое страдание развивается.
И всхлипнула.
Подумал Винченцо и взял ее к себе заместо собаки, собака-то у него сдохла. Печеньем стал кормить, а больше ничем.
И все бы ничего, но тут случилось непредвиденное. Это такая тавтология, ведь случается только непредвиденное, остальное просто происходит. Словом, пришли в хату к Винченцо его любимые детки, черт бы их побрал, — Антон и Никита, деньги им, видите ли, понадобились. А Инесса им вдруг говорит:
— Здравствуйте!
— Тю, — говорит
И Антон ему вторит:
— Та шоб я так жил! Усякую дрянь, папаша мой сраный, тянешь к себе, а об детях не заботишься.
Инесса как-то нехорошо прищурилась и ответила, но уже обращаясь к своему другу, рыбаку Винченцо:
— Вот не надо мне больше печенья, я не только печенье ем.
Ног, в смысле конечностей, у нее, конечно, не было, но при помощи плавников она по суше умела довольно быстро передвигаться. Правда, не настолько быстро — детки убежали, так и не добыв средств на существование, да еще и разнесли по всей Голой Пристани (это рядом было местечко такое под названием Гопри) весть о том, что папаша их совсем с глузду съехал и завел себе чудовище, опасное для проживающих рядом. Милиционер пришел и спрашивает:
— А шо это у тебя такое странное имя?
— Врут они все, — ответил ему Винченцо. — Один живу.
Инесса в это время лежала на кресле, и Винченцо ее расчесывал.
— А это шо такое? — спросил милиционер.
— Гав! — сказала Инесса, и милиционер тут же ушел.
Вот ну все, ну, понимаете, абсолютно все в тот момент возненавидели Винченцо и его тварь. Так-то особенно не говорили ему, не принято это в Гопри, всяких там куклускланов у них не водится, но между собой прямо-таки ненавидели, это что ж он такой, гадин всяких приваживает, а те людей кушают, да еще при этом здравствуйте говорят, ну и все в том же духе.
То есть спокойный народ, без всяких этих. Но накушамшись, как и все украинские люди, они себя соблюдают трудно.
Поэтому подгадали момент, когда Инесса в речке плескалась и ондатр для Винченцо выискивала, вина попили, пришли и говорят:
— Здравствуйте. Шо ж это вы, а? Нехорошо. Так что немедленно!
Винченцо ответил им грубо, и возникла у них дискуссия. Но Винченцо был один, а их много, поэтому побили его очень сильно, даже перестарались, вино у них такое, что выпьешь и даже курить забудешь, так что Винченцо перестал быть.
Получилось это случайно, никто такого результата даже и не желал, просто хотели насчет морду набить, а оно вон как вышло.
Милиционер пришел, вздохнул, сказал:
— Шо ж это он так? А еще Винченценко.
И принялся составлять протокол.
Тут выплывает из речки Инесса с двумя ондатрами дохлыми в авоське, смотрит на такое дело и говорит:
— Ох, блин!
Никто к ней даже и близко не подходит, сторонятся гадины. А она к нему подползла и повторяет:
— Ой, блин!
И умерла, не поверите, прямо на груди его умерла. Легла мордой своей гнусной на грудь его, немножко подышала, а потом перестала. Авоська с ондатрами так и осталась на пороге.
Голопристанцы, конечно, засовестились, а куда ж им еще? И вот что они придумали — они одному самому великому в Голой Пристани скульптору заказали скульптуру. Чтоб была эта скульптура как две капли воды похожа на Инессу. Тот подумал и сваял совсем непохожую — что-то типа вроде Русалочки. С грудями типа как херсонский кавун. Но все посмотрели и согласились. С тех пор стоит.