Полдень, XXI век, 2009 № 01
Шрифт:
Они даже не успели испугаться, а тот, кто стрелял, так и не выпустил из рук автомат — бездарную арабскую подделку под «узи». Глаза обоих террористов были широко открыты, и в них стыло удивление. Они-то считали, что сделать это будет просто — расстрелять молодую женщину и смирно лежащего в коляске младенца, они рассчитывали быстренько сделать это и бросить машину, которую угнали за день до покушения. Мальчики стреляли в упор. В детской коляске насчитали двенадцать попаданий, но ребенок оказался невредимым и заплакал лишь тогда, когда пришедшая в себя мать принялась менять пеленки.
Маркиш подъехал именно в это время.
Ничего особенного в голеньком ребенке не было. И смотрел он бессмысленно и пусто, как это обычно делают едва родившиеся дети.
Его мать выглядела не лучше, она в постоянной тревоге возвращалась к младенцу, отвечала невпопад, а еще чаще просто игнорировала заданные ей вопросы. Маркиша это не удивляло, многие в ее положении вели бы себя подобным образом, если не хуже.
Он осмотрел коляску.
Судя по пулевым отверстиям в ней, у младенца не было ни малейшего шанса выжить.
— Где пули? — спросил он эксперта в синем костюме с белой надписью на спине. — Вы нашли пули?
— Ни одной, — сказал тот. — Зендер с миноискателем обшарил все вокруг. Пуль нет, словно они испарились.
Испарились? Что ж, это вполне могло случиться.
Маркиш с тоской подумал, что с подобными вещами в своих расследованиях он встречается впервые. Ему показали схему места происшествия — как стояла машина, как стояла коляска, где в момент покушения стояла Эллен Гриц и откуда стрелял преступник. Разглядывая схему, Маркиш почувствовал легкий холодок в груди: у Эллен Гриц и ее младенца не было ни единого шанса остаться в живых, однако вопреки всему они выжили.
— Инспектор, — позвали Маркиша от машины покушавшихся.
Маркиш пошел к машине, уже угадывая, что сейчас ему предстоит увидеть неприятное — кленовые листки на предплечьях мертвецов.
Храм Земного Братства располагался в стороне от города.
В пустом гулком коридоре было прохладно — работали кондиционеры. Сводчатые стены были расписаны сценами, написанными по мотивам самых разнообразных религиозных книг. Христианские святые соседствовали с еврейскими пророками и раввинами, с буддийскими божествами, с мусульманскими имамами, и все это внезапно переходило в языческое буйство славянских и греко-римских верований, чтобы через несколько шагов смениться африканскими божками, ведущими немые диалоги с Христом и Магометом, Буддой и Иеговой. Чуть дальше маячили маски индейских богов, взмахивал крыльями Кецалькоатль. Шагая по коридору, Маркиш угрюмо думал, что все эти попытки привести религии мира к единому знаменателю однажды закончатся кровавым столкновением. Люди неохотно расстаются с прежними богами и принимают новых. Уж не с подобными ли попытками довелось им столкнуться? Скажем, ребенка этой Эллен Гриц кто-то посчитал рожденным Единым Богом или его будущим пророком. Если так, то мы с ней нахлебаемся. От этих мыслей и без того плохое настроение Маркиша стало совсем гнусным, поэтому на священнослужителя, вышедшего на звон колокольчиков, он посмотрел с неожиданной для себя свирепой яростью.
— Я полицейский инспектор, — сказал он. — Моя фамилия Маркиш. Я хочу немедленно видеть вашего Старшего Брата.
— Вы слишком взволнованы, — мягко сказал священнослужитель. — Вас гнетут страсти, которые следует оставить снаружи, если вступаешь в храм. Идите за мной, я помогу вам прийти в себя, чтобы вы встретили Старшего Брата без гнева и пристрастия.
«Пожалуй, — с неожиданным раскаянием подумал Маркиш. — Чего это я распсиховался? Я же не полезу на этого Старшего Брата с кулаками? Надо взять себя в руки, если я что-то хочу узнать от него».
В небольшой комнате со стенами, выкрашенными в успокаивающие розовые и небесно-голубые цвета, стояло несколько уютных и удобных кресел вокруг стола со сложной индийской инкрустацией, воспроизводящий какой-то эпизод из жизни неизвестного Маркишу божества.
— Воды? Медового напитка? — предложил священнослужитель. — В порядке исключения, могу принести вам виски, поскольку, на мой взгляд, вы пока еще не ступили ни на одну из многочисленных троп, ведущих к храму Единственного.
— Воды, — мягко сказал Маркиш. — Холодной. Похоже, я уже сумел взять себя в руки.
Старший Брат был высоким плотным мужчиной с энергичным лицом, на котором выделялись внимательные глаза. Крупные черты делали его лицо скульптурно выразительными.
— Вы хотели поговорить со мной? — вежливо спросил Старший Брат.
— Если не ошибаюсь, брат Даниил? — спросил Маркиш.
— Ошибаетесь, — не меняя выражения лица, отозвался священник. — Брат Даниил — это для паствы. Вы ведь не верите в Единого Бога?
— Я вообще не верю в Бога, — сказал Маркиш, — а потому не принимаю его любую ипостась.
— Прискорбно, — спокойно и просто отозвался священник, он словно подчеркнул атеизм Маркиша, не желая ни оскорбить, ни уязвить его. — Так вот, для тех, кто не входит в число паствы Единого Бога, я тэтр Даниил.
— Тэтр — это очередное звание служителя церкви?
— Знаете или догадались? — священник улыбнулся. — Как вы знаете, у нас два Пророка. Потом идут дубли, потом троилы, а за ними — тэтры. Все остальные, паства — это листва у ног Всевышнего.
— Именно о листве я хотел с вами поговорить, тэтр Даниил, — сказал Маркиш, с сожалением допивая ледяную воду из высокого стакана, который незаметно и бесшумно поставил перед ним младший служитель святилища. — Насколько я знаю, церковь Единого Бога решительно выступает против любого насилия и делает ставку на эволюцию, в том числе социальную?
— Совершенно верно, инспектор, — сказал тэтр.
— Но вот что интересно, — сказал Маркиш, внимательно вглядываясь в лицо собеседника. — На одну женщину и ее ребенка в течение недели было совершено несколько покушений. Вам что-нибудь известно об этом?
— Нет, инспектор, — твердо сказал тэтр. — Мне об этом ничего не известно.
— Я это к тому, что во всех случаях в покушении участвовала эта самая листва, более того, у всех кленовые листки вытатуированы на предплечье.
На мгновение ему показалось, что священник побледнел.
— Даже представить себе не могу того, что вы мне рассказываете, — с легкой улыбкой сказал тэтр. — По-моему, это невозможно.
— Я могу официально пригласить вас для опознания.
— Думается, это будет излишним. Я никогда не видел послушника, способного напасть на человека, особенно на ребенка.
— А если я докажу, что вы оказывали содействие этим людям в организации проживания и передвижения по Израилю? В конце концов, одна из машин, использовавшихся преступниками, принадлежит вашей обители.