Полдень XXI век, 2010, № 10
Шрифт:
Марта сломала пудреницу, которую держала в руках и протянула Гольцову ее черную крышку:
— Держи, Кирюша. Очень высоко не вешай, они и так снизу вверх смотрят.
Сигнал прошел в 21.20, когда спектакль в большом зале уже закончился и в фойе одевались немногочисленные театралы, которые не сбежали сразу после антракта. Кирилл снял пиджак и перекинул его через руку, в которой держал горсть визуальных приманок. Около дверей малого зала вместо привычной бабушки в синем костюме стоял напарник Порубова. Из-под расстегнутой кожанки выглядывала кобура. Он коротко кивнул, дверь на несколько секунд приоткрылась, пропуская внутрь двух мужчин и двух женщин, и тяжело затворилась за ними.
— …билеты действительны, — говорил
Вспыхнул свет, несколько человек поднялись со своих мест и, пошатываясь, побрели в указанном направлении. Кирилл рванулся вперед по боковому проходу. Цепочки генераторов помех, зажатые в руках, звякали, диски раскачивались в ритме торопливых шагов. Параллельно ему с другой стороны вперед проскочил Игорь и раскрыл дипломат на краю сцены. Зал заполнила психоделическая музыка, в которую вплетался далекий и неровный барабанный бой. Под эту музыку Кирилл работал сто раз. И каждый раз — он вещал что-то человеку на ухо, играя голосом, интонацией, постепенно повышая громкость. А сейчас ему предстояло орать под нее со сцены нечто такое, отчего проснутся все двадцать-тридцать человек, оставшихся в помещении. Кирилл взлетел по ступенькам. Ослепленный светом направленных на него софитов, он запнулся на полпути к прозрачному занавесу, взглянул под ноги и отпрянул. Под ногами в луже крови лежало человеческое тело с черно-красной дырой вместо правого глаза, и еще несколько шевелящихся тел на самом краю сцены. Перед глазами все поплыло, в горле застрял комок теплой мокрой ваты. Кирилл не видел зрительный зал за галереей бессмысленно выпученных глаз и перекошенных слюнявых ртов. Скрюченные пальцы скребли по сцене, словно стараясь добраться до Гольцова и утащить во тьму, за грань истинного мира.
— Игорь, стащим их со сцены в зал! Усадим в первый ряд. Вот нам калибровка по степени погружения, — раздался грудной низкий голос. И от его вибрирующий силы поселившийся в груди ужас съежился и превратился в дрожащего мокрого котенка, жалкого и беспомощного. Это говорила Марта. Теперь она обращалась к оперативникам:
— Мальчишки, если вы уже всех победили, помогите Игорю Александровичу с клиентами. Мы с Надеждой начнем с задних рядов. Кирилл, не стой!
Но Гольцов уже опомнился, подскочил ко второму ряду кулис, которые были задернуты, и в шахматном порядке прицепил к ним сразу пять черных дисков. Более легкие, чем занавес, портьеры колыхались, усиливая игру света заработавших приборов. За спиной слышался тяжелый шорох стаскиваемых со сцены человеческих тел. Кириллу почудилось еще какое-то движение сбоку, он обернулся. На сцену торопливо поднималась нарколог Мария Ивановна, за ней фельдшер с чемоданом в руке. Привалившись спиной к бутафорской печке, на которой во время детских спектаклей выезжал на сцену Емеля, за первым рядом кулис сидел смертельно бледный Влад, прижимая ладонь к окровавленному плечу. На белоснежном боку печки, расписанном аляповатыми цветами, сверху вниз тянулась красная полоса, которую он оставил за собой, медленно сползая на пол.
— Работай, — прошипел Влад и закрыл глаза.
Кирилл вышел вперед, почти к самому краю сцены. «У меня же шок, — отрешенно подумал он, — как работать?! Визуальный ряд… да я не вижу ничего из-за этих чертовых прожекторов! У меня у самого визуальный канал информации перекрыт».
— Куртку мы снимем, Владик, — под заливавшую зал психоделическую музыку ласково говорила Мариванна у него за спиной, — ты же у нас мачо… — и совсем другим тоном, видимо, кому-то из оперативников Немцова: — Где «скорая»? Где снаружи? Она снаружи, а огнестрел внутри! Что я тебе, фокусник?! Скажи спасибо, перевязочный материал в укладке есть… Значит, забирайте его отсюда к чертовой матери!
Кирилл поднял обе руки вверх:
— Кровь! — заорал он неожиданно для себя самого. — Красное на белом! Кровь на снегу!
И скорее почувствовал, чем увидел, как дрогнул и потянулся к нему зрительный зал. Люди, попавшие в ловушку иллюзий и внезапно брошенные там, в темных закоулках подсознания, теперь снова были не одни. Кто-то пришел к ним, разговаривал на их языке, звал за собой к свету, краскам, завораживающей прекрасной музыке и неземным ощущениям.
Минут через двадцать софиты погасли, Кирилл слез со сцены и осмотрелся. Зал опустел, сверху опустился тяжелый занавес, закрыв труп. С мужчиной и девушкой в первом ряду еще работали Игорь и Марта, но уже в режиме оживленного диалога. Девушка встала, преданно глядя Марте в глаза, отвернулась от сцены и двинулась за ней к выходу. Надежда сидела на краешке кресла во втором ряду, закрыв лицо руками. Худенькие плечи вздрагивали. Но когда Кирилл подошел к ней, соображая, что бы такого сказать, она подняла на него сухие глаза и первой произнесла шепотом:
— Жуть какая, да?
— Что там снаружи, не знаешь?
— Нет, — она отрицательно качнула головой, — все молчат. Как будто нас здесь забыли.
— А в чем, собственно, дело? — вдруг громко спросили на первом ряду.
— Пожарная сигнализация сработала, — устало ответил Игорь Залесский, — пожалуйста, пройдите к боковому выходу.
Мужчина поднялся и пошел в указанном направлении, что-то недовольно бормоча себе под нос.
— Интересно, что они дома расскажут? — спросила вернувшаяся от дверей Марта. — Я, конечно, старалась…
— Пришли на экспериментальный спектакль, слушали музыку, сопровождаемую игрой света… вроде лазерного шоу, — пожал плечами Игорь, — потом сработала пожарная тревога, и всех попросили. Безобразие! — он усмехнулся.
— Мариванна сказала — тяжелых нет, — задумчиво произнесла Надежда.
— Так и у нас тяжелых нет, — кивнул Игорь. — Вы вспомните, сколько мы обычно их на диалог выводим. Я сегодня на выезде часа три возился. И Кирилл тоже со своей статуэткой…
— Глубина воздействия не та, — предположил Кирилл, — все-таки калибровка потенциальных клиентов была. А те, кто на сцену полез, — готовые потребители.
— А как они кинестетиков зацепили? — спросила Марта. — Или тут только аудиовидеоряд?
— Какая ты, Марусь, невнимательная, — Игорь ласково потрепал ее по плечу, — чем здесь пахло, когда мы вошли?
— Ароматизатором каким-то. На хвойный освежитель для туалетов похож, — Марта коснулась пальцами кончика носа.
— Вот тебе «Театр прикосновений», — снисходительно пояснил Игорь, — только не к коже, а к носу на сей раз. Как самостоятельная дурь слабовато, а в комплексе с остальным — очень даже хорошо пошло. Изобретательные ребята.
— Что-то Влада долго нет, — сказала Надежда.
Кирилл уже открыл рот, но передумал. И так все в стрессе по самые уши, хоть и держатся друг перед другом. Боковая дверь приоткрылась.
— На выход! — скомандовал Олег Порубов.
— Приманки! Приманки на кулисах, — вдруг вспомнил Кирилл.
Игорь тихо выругался.
— Забыли совсем… Давай, Владимирович, метнись, мы подождем.
Секунду Кирилл размышлял, с какой стороны взбежать на темную сцену: с той, где все еще в неестественной позе лежал труп одного из организаторов действа, или с той, где притаилась за первым рядом кулис окровавленная печка. Печка казалась более привлекательным вариантом. На кулисах, все еще играя светом, висели пять круглых медальонов. Цветные блики подсвечивали полупрозрачную ткань и щедро расплескивались на парчовом занавесе, огородившем узкое пространство. Труп на противоположном краю сцены тоже был на месте, и лужа крови в которой он лежал, поочередно меняла цвета. Не хватало только приличествующей случаю музыки.