Полдень, XXI век (июль 2011)
Шрифт:
Испанская партия, так. У маэстро в этом дебюте целый ряд оригинальных методов, так?
Ну… Фигурная игра и контратака пешечного центра белых. Собственно, смысл защиты Ерохина.
И?
И… белые всё равно получают лучшую позицию, чёрные всё равно редко добиваются победы.
Очень хорошо. Значит, он туда, а мы тогда сюда. Он так, а мы тогда так. Он что, жертвует? Съедим? Или нет? Нет. Он тогда через шесть ходов…
Нам чужого не надо. Но и своего мы не отдадим. Кому бы оно ни
В общем, перспективы воодушевляют.
В общем – да. А в частности?
Ну… Разве что за чёрных – сам маэстро. И кто у него противник, уровень квалификации…
Вот! Уровень квалификации!
Князь, когда только ознакомился со списком людей,произнёс «могучую кучку» по Старцу.Вроде великие композиторы (шахматной мысли), но – кучка. Нюанс. Интонация. Кучка дерьма. И могучая.
1. Ляскер Эмануэль.
2. Лилиендалъ Андрэ.
3. Флёр Саломон.
– По какому принципу список? По принципу Абрама,товарищ Крылатко? Еврей, еврей, еврей. Хоть бы один русский.
– Вот же! 4. Измайлов Пётр.Русский. Сибиряк. Из Томска.
– А он почему? Только потому, что русский? Ближе Сибири уже русского не найти?
– Первый чемпион РСФСР.
– Когда?
– Десять лет назад. В двадцать восьмом.
– Давно. За всем не успеваю…
– До сих пор в отличной форме.
– Кто тебе сказал?
– Ляскер.
– Или так…
Допустим, в списке Абрамабыл резон, был.
Ляскер – самый долгийчемпион мира. Правда, бывший.
Измайлов этот – чемпион РСФСР. Правда, десять лет назад.
Лилиендаль этот (венгр, да?), оказывается, чуть ли не дружит с маэстро, поигрывал с ним в кафе «Режанс» ещё до Мировой войны. Знает как облупленного. Между прочим, в кафе «Режанс» Ерохина тогда обыграл. 3:1! Правда, блиц.
Флёр этот (чех, да?) – самый юный победитель на Втором международном турнире. Буквально только что – в Музее изящных искусств. Правда, разделилпервое место с кем там…
Короче, сплав молодости и мастерства. Ещё короче, «могучая кучка». Уровень квалификации!
– Венгр, да? Потому что из Секешфехервара, да? Чех, да? Потому что из Брно, да? А Ляскер тогда немец, да? Потому что из Берлина, да?
– Нет, само собой. Ляскер всё-таки еврей. Он и к нам-то попросился –
– Вот! А ты говоришь! Думай, когда говоришь, Абрам! Или получается, наш мудрый Старец – австрияк, если из Вены приехал, да?
– Само собой, нет.
– А почему нет?
– Он же вернулся.Из Вены. Вернулся– в Россию, на родину.
– Вот! Каждый русский человек с чужбины может вернуться на родину, да?
– Само собой.
– Даже Ерохин, да? С гражданином Ерохиным у нас всё покончено – он наш враг, и только как врага мы должны его трактовать.Но вернуться на родину он может, да? Что молчишь?
– Не молчу…
– Вот! Заметно. Просто думай, когда говоришь. Особенно когда трактуешьи от лица Всесоюзной шахматной организации, и как нарком юстиции… покамест. Подумай над этим, товарищ Крылатко.
– Уже подумал. Они обратились насчёт советского гражданства.
– Они?
– Лилиендаль. И Флёр.
– И?
– Само собой!
– Очень хорошо. Получается, уже товарищи,уже русские. А ты – чех, венгр!
– Я?
– Не ты, не ты. Ладно… А что думает по этому поводу товарищЛяскер?
– Пока нет, не обратился. Но куда денется?! Работаем…
– Очень хорошо. Работайте,товарищ Крылатко. Не люблю повторять, но повторю: карт-бланш тебе. Хотя… Еврей, русский! Главное – уровень квалификации, да?
– Само собой.
Не запутался, товарищ Крылатко? Что тебе ни скажи – всё тебе само собой!
– Слушай… – Вот теперь с хитрецой, с прищуром. Не бойся, Абрам; я твой щит. – Не знаешь, не помнишь? Как тогда Старец сыграл?
– Во что?
– Не в нарды же!
– Тогда – когда?
– С молодым Вольфом. В Вене. Вольф потом ещё через посла картинку подарил. Акварель. В Музее висит. Сам, говорит, рисовал. Правда, говорит, по памяти.
– А! Где они в кафе? Они же там непохожие совсем. Старец – вообще ничего общего!
– Допустим, Вольф как художникне самый великий. Так что, не помнишь? Ты же тогда тоже вроде в Вене?
– Был…
– И?
– Да проиграл! Ещё воскликнул: «Н-да, это игрок – чег'товская сила!». На двадцатом ходу проиграл.
– А ты, шахматист,подсказать не мог?
Шутка. ПодсказыватьСтарцу?! Пусть и в шахматах?!
Шутку товарищ Крылатко завсегда ценит. Раскатистый смех, напоказ.
Всё, достаточно. Хорошо смеётся тот, кто последний. Вернёмся к нашим…
– Само собой, Князь! А насчёт картинки…
– Насчёт картинки?