Полдень, XXI век (май 2011)
Шрифт:
– Что это? Откуда они? – спросил Пирошников.
– Первые воспитанники нашего детского сада. Двое с минус первого. Один с улицы Блохина, – ответила она.
– Хм… По-моему, детские сады бывают только государственными? Нет?
– Нет, бывают частные детские сады, – ответила она с виду небрежно, но он заметил ее волнение. – Или семейные…
– Ах! Ты хочешь выйти замуж! Скрутить меня узами! – нарочито грозно вскричал Пирошников, обнимая Серафиму. – Хорошо, мне нетрудно, но бегать и оформлять все это мне западло. Да мне и не разрешат, я суперстар.
– Да,
– Ничего, оформим как-нибудь, – успокоил он ее.
– Сначала нужно найти средства. Зайди в бухгалтерию, они тебя обрадуют.
Пирошников нахмурился. Он и без визита в бухгалтерию знал, что бизнес-центр на грани банкротства. Платежи от арендаторов поступали нерегулярно, других источников не наблюдалось.
Поэтому он отложил визит в бухгалтерию до лучших времен и спустился на четвертый этаж.
Здесь был вещевой рынок, который исчерпывающе описывается русским словом «шмотки». Комнаты и квартиры были превращены в так называемые «бутики», а попросту лавки, где на стенах висели всяческие модные тряпки якобы известных фирм, но все они были подделками, изготовленными в Турции и Китае.
И продавцы здесь тоже были родом издалека, они громко переговаривались на непонятных языках, поскольку покупателей было немного, да и при покупателях они нисколько не церемонились. Пирошникова почему-то задевала эта чужая, царапающая ухо речь, примерно так же, как его задевала громкая русская речь где-нибудь в Стокгольме или в Риме.
Он купил Юльке собачку, которая двигалась, если ей нажимали на хвост, успев подумать, что здесь использован довольно универсальный принцип.
Следующий, третий этаж был пустынен, там шла отделка и роспись стен, которой занимались два художника, как ни странно, местные.
– Что здесь будет? – спросил Пирошников.
– Кинотеатр на четыре зала, – ответил художник.
– А кто хозяин?
– Геннадий Федорович. Он этажом ниже сейчас.
– Та-ак… – сказал Пирошников.
Он прошелся по этажу.
В небольших залах человек на 200 уже стояли кресла и висели экраны. Как видно, Геннадий вложил в реконструкцию немалую сумму.
Пирошников поспешил вниз и нашел Геннадия в темном зале с мерцающими под потолком звездами и горящей при входе надписью: «Ночной клуб «Космос»».
– Оригинальное название… – пробормотал он.
Геннадий, который о чем-то разговаривал с человеком за пультом на невысокой сцене, заметил Пирошникова и подошел.
– Здравствуйте, Геннадий Федорович, – приветствовал его Пирошников.
– Здравствуйте, – Геннадий насторожился.
– Где деньги взял на все это? – бесцеремонно осведомился Пирошников, обводя рукой зал.
– Кредит, – пожал плечами Геннадий. – У того же Гусарского.
– Смелый ты человек.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Они прошлись по залу. В центре был устроен круглый танцпол, окаймленный со всех сторон полосой из кожаных плоских гимнастических матов шириною метра два. Они были белого цвета, а деревянный танцпол –
Естественно, она при этом была слегка наклонной, как и весь зал.
Но главное было не в этом. Танцпол диаметром метров двенадцать был окаймлен шнуром, в котором Пирошников узнал оптоволокно петли гравитации!
– Это еще зачем? – Пирошников указал на шнур.
Геннадий тяжело вздохнул и махнул рукой.
– Ладно. Хотел позже, но раз уж вы сами заметили… Расскажу. Присядем, – он указал на кресла, стоящие у стен зала.
Они уселись, и Геннадий изложил свой бизнес-план раскрутки ночного клуба. Он целиком и полностью основывался на странностях дома, в котором находился клуб. То, что являлось недостатком, Геннадий решил превратить в эксклюзивное достоинство заведения. А когда он узнал о петле гравитации, план созрел окончательно.
И он сконструировал танцпол с управляемым тяготением. Невесомость создавалась в воображаемом цилиндре от танцпола до потолка (чтобы она не проникала на следующий этаж, в потолок клуба была вмонтирована такая же петля ассиметричного действия), а мягкие кожаные маты по краям предохраняли танцоров, нечаянно вылетевших за пределы цилиндра, от травм. В этом случае они сваливались на маты.
Такая дискотека, по замыслу Геннадия, должна была обеспечить полный ежедневный аншлаг при достаточно высокой цене билета.
Пирошников представил себе толпу летающих танцоров, которые обрушиваются по краям на маты, как спелые яболоки, и оценил замысел Геннадия.
– …Но эта невесомость без вас не работает, – заключил он. – Поэтому я хочу предложить вам постоянный контракт за использование вашей психической энергии. И чтобы вы по вечерам дома сидели, в зоне Плывуна.
Пирошников покачал головой.
– Не хитри. Ты прекрасно знаешь, что эффект уже от меня не зависит. Ты вчера видел, от кого он зависит. И наверняка сделал ему предложение…
– Но Август отказался! – поспешно воскликнул Геннадий. – Он сказал, что авторские права у вас!
– Это, конечно, трогательно, – улыбнулся Пирошников. – Но никакого авторского права ни на Плывун, ни на силу тяготения у меня нет и быть не может. Так что танцуйте в воздухе вместе с Августом.
– Нет, без вас не получится. Все равно он ваш ученик. Вы же не будете спорить? Иначе зачем он вас сэнсеем зовет? – не сдавался Геннадий. – Вы – художественный руководитель. Вы ставите номер, понимаете? Пульт и я могу нажимать. А что говорить? Петь? Опять эти «моо-кузэй»?
– Нет-нет, только не это! – поморщился Пирошников.
– Ну вот… – Геннадий почувствовал, что Пирошников дрогнул. – И заработок какой-никакой. Серафима Степановна там у вас уже нагородила на двести тысяч…
– Да уж…
– Ну вот. Август согласен только при вашем руководстве. Открытие через неделю. Запускать рекламу?
– Погоди. Какой быстрый. Мне надо поговорить с Августом… А что за контингент у тебя тут будет?
– Ну, молодежь, сами понимаете…
– Гастарбайтеры будут?