Поле бесчестья
Шрифт:
Отпив еще глоток пива, Саммерваль мысленно усмехнулся. Некоторые депутаты парламента десятилетиями пытались лишить законной силы Протокол Эллингтона. Когда еще их потуги увенчаются успехом?.. Многие осуждали этот свод правил, находя альтернативный ему Протокол Дрейфуса более приемлемым. Денверу, как правило, удавалось столь успешно вывести жертву из себя, что тяжесть нанесенных ему словесных оскорблений (а то и оскорблений действием, как в недавнем случае с Тэнкерсли) служила достаточным объяснением, почему он настаивал на более жестких правилах.
Протокол
По Протоколу Эллингтона поединки проходили совсем иначе: каждый получал полный десятизарядный магазин и волен был стрелять без перерыва, пока его противник не упадет на землю, не выронит оружия или не запросит пощады. Денвер прекрасно владел использовавшимся на Поле Чести архаичным огнестрельным оружием. Старинные пистолеты действовали совсем не так, как привычные для офицеров флота пульсеры, и он ничуть не сомневался, что сумеет всадить в нее самое меньшее три пули, прежде чем она рухнет на землю.
Денвер мысленно увидел на ее лице боль и потрясение, вызванные его первым попаданием. Рана будет болезненной, но не смертельной, и упрямая ненависть заставит ее бороться с болью. Она устоит, но тут ее настигнет вторая пуля. А затем и третья. Фокус заключался в том, чтобы она успела помучиться перед последним, роковым выстрелом. После которого ей уже не понадобится медицинская помощь.
Снова улыбнувшись, он поднял пивную кружку и кивнул своему отражению в зеркале. Ему предстояла славная забава.
Остановившись в двух метрах от вращающихся дверей, наличие которых на борту космической станции не имело никакого смысла, Хонор глубоко вздохнула. Легкое покалывание пробежало по ее нервам, однако броня самоконтроля осталась незыблемой. Взглянув на своих телохранителей и мысленно порадовавшись тому, что оставила Нимица на «Нике», она сказала:
– Эндрю, Саймон. Надеюсь, вы мне не помешаете?
– Вы наш землевладелец, миледи. Ваши приказы имеют для нас силу закона, – ответил Лафолле.
Хонор вдруг почувствовала, что его рассудительный тон пробуждает в ней совершенно неуместное веселье. Он говорил со всей серьезностью, словно сам верил сказанному, но следующие слова выдали его с головой:
– То, что вы будете рисковать собой, нам не по душе, однако мы не станем вмешиваться, пока Саммерваль не попробует применить по отношению к вам насилие.
– А мне не по душе, когда подчиненные пытаются самостоятельно определять пределы моей компетентности, – тут же отреагировала она.
Желание рассмеяться исчезло, и голос ее звучал хоть и спокойно, но с той холодной властностью, с какой майор при общении с нею еще не сталкивался. Он моргнул – почти моргнул, –
– Не стану растолковывать вам, в чем заключаются ваши обязанности при обычных обстоятельствах, но когда я говорю вам, что вы не станете вмешиваться вне зависимости от того, как будет проходить моя встреча с Саммервалем, я рассчитываю на точное понимание и выполнение моих указаний. Ясно?
Лафолле непроизвольно вытянулся, и с его лица стерлось всякое выражение. До сих пор Хонор не говорила с ним повелительным тоном, но будучи военным до мозга костей, он сразу признал в ней настоящего командира.
– Так точно, миледи, – отчеканил офицер.
Хонор удовлетворилась этим. Разумеется, она понимала, что Лафолле, так или иначе, будет руководствоваться своим чувством долга, который в первую очередь заключался в предотвращении ее гибели. Непривычная к такой опеке, Хонор подозревала, что на этой почве между ними будут возникать трения, – и уважала его готовность отстаивать свою точку зрения. Однако сейчас важно было дать ему понять, что существует черта, преступать которую нельзя. И указать, где эта черта проходит.
– Хорошо, – подвела черту Хонор и, снова вздохнув, выпрямилась. – В таком случае, джентльмены, вперед.
Дверь позади него отворилась, и Саммерваль увидел в зеркале черный с золотом мундир. Он даже не вздрогнул, хотя вошедшую узнал мгновенно. Она оказалась бледнее, чем на голограммах, которые вдобавок не передавали в должной мере ее красоту, но ошибиться было нельзя. Она принялась шарить взглядом по залу, и в нем уже всколыхнулось предчувствие, однако тут его внимание привлекли неожиданные обстоятельства.
Рядом с Харрингтон, по обе стороны от нее, появились двое мужчин в незнакомой Денверу военной форме. Их манера держаться не оставляла сомнений в том, что это телохранители, и телохранители хорошие. Они не переглядывались, а внимательно смотрели каждый в свою сторону, с порога поделив ресторан на сектора ответственности. Импульсные пистолеты на ремнях этих типов выглядели так естественно, словно они родились с оружием. Саммерваль понятия не имел, откуда они взялись, но сразу понял, что это не просто наемные охранники. Такой поворот событий внушал беспокойство: заказчик ни о чем подобном его не предупреждал.
Неожиданное появление охранников отвлекло его, и пока он пытался определить их место в этом уравнении, Харрингтон уже наполовину пересекла зал, направляясь к нему.
Денвер внутренне собрался. Кем бы ни были эти люди, они являлись второстепенными персонажами, и он сосредоточился на своей добыче. Губы его тронула едва заметная хищная улыбка, но стоило ему присмотреться по-настоящему, улыбка исчезла.
На лице Хонор не было ожидаемой ярости: на нем вообще отсутствовало какое-либо выражение. В душе Саммерваля зазвучал сигнал тревоги, сделавшийся еще громче, когда он заметил, как расступаются перед ней люди. Расступаются непроизвольно, словно угадывая в ней нечто такое, что он привык видеть только в себе. Неожиданно ему захотелось сглотнуть.