Поле боя - Арктика.

Савицкий Георгий

А черт, отворот! Ручка управления отклонена вправо, правая педаль выжата до упора, откло­няя рули поворота на широких двойных хвостах. Су-207 чуть проседает и уходит в крутой правый вираж Став «на нож», Щербина дает полный газ двигателям, а потом резко гасит скорость, давая ручку на себя. Су-207 зависает перпендикулярно земле и разворачивается практически на одном месте, «вокруг хвоста»! Выполнив «хук», Щербина снова поймал корабельный истребитель в прицел.

— «Восемьсот первому», прекратить атаку. Всем истребителям — возврат на «точку»!

Такую же команду получили и летчики Су-ЗЗМ от капитана Штерна. И шла она с борта «летаю­щего радара» А-50М, который «скромно» барражи­ровал в

ста пятидесяти километрах севернее. Не­обходимая информация по параметрам самолетов и корабля была получена, а рапорты летчиков

и моряков вскоре дополнят общую картину.

* * *

А на следующий день испытания новейших ис­требителей Су-207 вместе с новейшим атомным авианесущим крейсером продолжились уже впол­не мирно. Истребители совместно с «палубника­ми» выполняли различные маневры, операторы на корабле отслеживали их показания, сравнивали с эталонными, а за всем процессом следили эки­пажи двух «летающих лабораторий* на базе ши­рокофюзеляжных транспортников Ил-76МЛД.

— «Восемьсот первый», пройди по правому борту, скорость — семьсот.

— Я 801-й, «Слава», вас понял. Выполняю. — Олег Щербина чуть отдал ручку от себя и двинул РУД назад.

Су-207 прогрохотал турбинами всего в не­скольких метрах возле борта атомного авиане­сущего крейсера и с набором высоты выполнил отворот вправо. Собравшиеся на палубе и на мо­стиках надстройки члены заводского экипажа, моряки-североморцы и высокое начальство из приемочной комиссии зааплодировали летному мастерству и лихости.

А для полковника Щербины, прошедшего гор­нило двух войн, нынешние полеты были чем-то сродни детским играм. В самом деле, никто в тебя не целится, не стреляет, не орет в кабине сирена станции радиоэлектронной разведки, предупре­ждая о пуске ракеты. Лепота! Летай — не хочу.

— «Восемьсот первому», «Восемьсот второ­му» — занять десять тысяч на удалении двести.

— «Восемьсот первый» — понял. Выполняю де­сять на двести.

Олег взял ручку на себя и двинул рычаги управ­ления двигателями вперед, до защелки форсажа. Взревели мощные турбины, и самолет, нацелив острый нос в зенит, рванулся вверх. Чуть позади и ниже рвался ввысь самолет ведомого. Оба ис­требителя скользили в воздухе, словно связанные невидимой нитью.

На тело свинцовой плитой навалилась пере­грузка, в глазах потемнело. Но на ногах и на по­ясе сжались пневмокамеры противоперегрузочного комплекта, препятствуя оттоку крови от мозга и всей верхней части тела. Зрение прояснилось. Восхитительное чувство полета, того, что возно­сишься на невиданную высоту, окрылило душу. А перегрузка только подчеркивала стремитель­ность маневра.

«Истребитель Су-27 в наборе высоты обгоняет ракету-носитель космического корабля «Союз-ТМ», — припомнил Щербина красочное сравнение пре­подавателя с кафедры аэродинамики. А ведь этот самолет оставил далеко позади своего легендар­ного прародителя. Интересно, кого Су-207 мог те­перь обогнать в наборе высоты, «Сатурн-5»? Или — «Энергию»?

Не успели на корабле и глазом моргнуть, как два суперистребителя уже унеслись от поверхно­сти моря на две сотни «кэмэ» и на десять «тыщ» вверх.

— Я 801-й, «Слава», прием. Высоту занял, уда­ление двести.

— «Восемьсот первому» и «второму» — пики­рование с углом сорок пять градусов к горизонту. Выход из маневра на двух тысячах.

— Я 801-й, вас понял, условия принял.

Два истребителя неслись теперь в пикировании, с каждой секундой теряя несколько сотен метров высоты. К силе гравитации сейчас присоединилась огромная мощь турбин. В правом верхнем углу прозрачной панели ИЛС бежали, стремительно со­кращаясь, цифры потерянных метров высоты. Пять тысяч, четыре с половиной, четыре, три с полови­ной, три, две с половиной... Пора... Ручку на себя, перегрузка обрушивается подобно паровому моло­ту, расплющивая тело. Хрустят кости, ноют сухожи­лия, и даже новый противоперегрузочный костюм едва спасает от обморока. Но истребитель послуш­но задирает нос, переходя в горизонтальный полет. Багрово-серая муть в глазах рассеивается.

— «Восемьсот первый», «Восемьсот второй», прием. Разворот влево сорок градусов.

— Вас понял, влево сорок выполняю...

Оба истребителя слитно легли на крыло. Со­вместные испытания продолжались.

Глава 7 САМАЯ ПЛОХАЯ ПРИМЕТА

В каюте командира атомного подводного авиа­несущего крейсера «Северсталь» между хозяином «апартаментов» и старпомом произошел довольно неприятный разговор.

«Северсталь» огибала Архипелаг Шпицберген с севера, лавируя среди айсбергов сверху и подво­дных скал снизу в относительно небольшом про­странстве чистой воды под ледяным полярным панцирем.

За русскими подводниками сейчас гонялись оперативные соединения флотов США, Велико­британии, Канады и Норвегии. Благодаря маневру штурмана Сергея Строгова удалось оторваться от надводных сил. Но на перехват «Северстали» выш­ли подводные лодки. Сначала это были норвежские дизель-электрические субмарины типа «Ула», при­способленные для действий в относительно мел­ководных районах прибрежного шельфа. Они дей­ствовали вместе с канадскими ДЭПЛ [20] «Виктория». Это были дизельные подлодки, переданные Канаде от Великобритании. В метрополии они носили на­звание «Апхолдер» и имели на момент постройки самое совершенное гидроакустическое и радио­электронное оборудование. Скрыться от них эки­пажу «Северстали» стоило немалых трудов.

20

ДЭПЛ — дизель-электрическая подводная лодка.

Но и когда русский подводный крейсер вышел наконец в котловину Нансена, идеально выверен­ные расчеты штурмана Строгова пошли прахом. Там русскую субмарину поджидала засада сразу из двух многоцелевых АПЛ: американской «Лос- Анджелес» и британской «Аститьют».

Началась многосуточная, выматывающая душу игра в «кошки-мышки» в непроглядной толще хо­лодного океана. Субмарины рисковали напороться на айсберг, разбиться о подводную гору или стол­кнуться во мраке друг с другом. Только опыт капита­на русского подводного корабля, талант штурмана, стальная воля старпома и слаженные действия эки­пажа помогли все же оторваться от преследования. Сейчас атомный подводный авианесущий крейсер ТК-20 «Северсталь» крался на глубине в четверть километра в подводном ущелье. По кораблю был объявлен режим «тишина». Оба громадных винта в кольцевых обтекателях-фенестронах были засто­порены. Работали только сверхмалошумные водо­метные движители, да и то — вполсилы.

— Пойми меня, Ваня, приказ есть приказ! Мне приказано доставить больного на материк — и точка!

— Но — женщина на корабле!!! — Иван Сергее­вич Смолин, пожалуй, впервые за многолетнюю, полную опасностей службу на подводных лодках был так растерян и озадачен.

— Да тише ты, е мое!.. Еще услышат... И, това­рищ капитан 2-го ранга, извините, что командо­вание не поставило нас в известность по поводу половой принадлежности пациента!

— Баба на корабле... — сокрушенно повто­рил старпом, хранитель традиций, хозяин кают- компании подводного крейсера русского фло­та. — Ну, теперь ясно, почему мы еле от эсминцев ушли и сейчас третьи сутки здесь маринуемся... Все в цвет! Чего еще ждать?..