Поле боя - Арктика.

Савицкий Георгий

Теперь самолет был полностью готов к выле­ту. Полковник Щербина занял свое место в каби­не. Мощные гидравлические манипуляторы мягко подхватили самолет и подали в ствол катапульт­ной шахты. Носовое колесо зафиксировалось в замке челнока. К пуску готов! Позади самолета поднялись защитные дефлекторы — отражатели газовой струи сопел. Началась предполетная про­верка:

— Автоматы защиты сети?

— АЗСы включены.

— Давление в гидросистеме?

— Норма.

— Аккумуляторы?

— Зарядка полная.

— Электроника?

— Функционирует нормально

Система жизнеобеспечения?

Функционирует нормально...

Летчик подтянул ремни кислородной маски, проверил натяжение привязных ремней, захлоп­нул светофильтры защитного шлема.

— Я 811-й, вызываю «Гранит». Проверка окон­чена, приборы — норма, разрешите взлет. Прием.

— Я «Гранит», «Восемьсот одиннадцатому» взлет разрешаю, прием.

В бункере управления катапультой старший офицер повернул специальный ключ и, откинув прозрачный предохранительный колпачок, вда­вил красную кнопку.

—

Старт!

Накопленная в аккумуляторах гигантская энер­гия высвободилась со скоростью света, запитав разгонные электромагниты и одновременно сооб­щив челноку катапульты необходимое ускорение.

Мгновением позже полыхнуло в камере сгорания двигателей истребителя яростное, бешеное пламя, взревели оба двигателя, и новейший русский ис­требитель, все ускоряясь, понесся по тоннелю ка­тапультного трека. Отрыв... Самолет в воздухе!

— Я 801-й, взлет произвел. Щитки, закрылки убраны, шасси убрано. Отход курсом двести семь­десят. Задание?

— Я «Гранит», работайте по заданию, «Восемь­сот одиннадцатый».

— Вас понял.

Задание на сегодняшний полет было ни мно­го ни мало — ближний маневренный воздушный бой. И бой этот был не учебный. Во внутренних отсеках «207-го» сейчас находилось по две ракеты Р-77 и по одной Р-74. И еще пара Р-73Э была под­вешена на концевых пилонах крыльев.

Истребитель набрал необходимую высо­ту. Полковник Олег Щербина включил систему управления вооружением: ракеты средней даль­ности — норма, ракеты ближнего боя — норма, пушка готова к стрельбе. Локатор работает нор­мально, оптико-локационная система в порядке. Нашлемная система целеуказания функциониру­ет нормально. Летчик переключил радиолокатор в сканирующий режим, на жидкокристаллическом широкоформатном экране и на лобовом сте­кле отобразилась общая тактическая обстановка. Выше и чуть в стороне находились отметки че­тырех истребителей, опознанных бортовым ком­плексом как «свои». Они прикрывали летающий радар А-50 [19] , который осуществлял общий обзор воздушной обстановки в районе испытательного полета.

19

А-50 — советский (русский) самолет дальнего радиолока­ционного обнаружения, созданный в 1978 году в ОКБ Бериева на основе широкофюзеляжного самолета Ил-76.

Перейти в горизонт — перейти в горизонтальный полет.

TAKP — тяжелый авианесущий крейсер.

ATAKP — атомный тяжелый авианесущий крейсер.

ИЛС — индикатор лобового стекла (на фоне лобового стекла), на нем отображается необходимая летчику прицельная и пилотажно-навигационная информация от самолетных си­стем и комплексов.

Пилот переложил машину с крыла на крыло, внимательно осматривая небосвод. В прозрачно- голубом небе плыли воздушные громады белых пушистых облаков, ярко светило солнце. Но лет­чика сейчас заботило совсем другое, нежели со­зерцание этой неземной красоты. Утекали секунды расчетного времени, а истребители противника все еще не появились.

Для таких необычных испытаний и цели были подобраны необычные. В их качестве выступали истребители Су-27, переделанные под радиоуправ­ление. Размещенная у них на борту система телеме­трии позволяла отслеживать все параметры полета вплоть до момента уничтожения самолета-мишени. На пилонах Су-27 были подвешены учебные ракеты-имитаторы — «болванки» без двигателей, но с головками самонаведения. Пилоты, находящи­еся на земле в специальных кабинах-симуляторах, имели больше тысячи часов налета на «Сухих». Они были суперпрофессионалами и намеревались выиграть этот бой с полковником Щербиной. Ну что ж, пусть победит сильнейший...

В наушниках полковника раздался звук «одно­го удара колокола». Вслед за этим бортовая си­стема оповещения проинформировала: замечена парная скоростная цель. Дальность — двести ки­лометров, высота — полторы тысячи метров. Идет на пределе дальности локатора. Но Олег уже сам видел две светящиеся точки на экране локатора. Он перевел истребитель в пологое пикирование и теперь считывал показания дальномера, сопря­женного с оптико-локационной станцией. Лока­тор в режим захвата цели он переключать не спе­шил, чтобы не обнаружить себя раньше времени излучением.

Два «вражеских» истребителя приближались. На дистанции ста километров полковник Щерби­на включил локатор в режим прицеливания. Мет­ки на экране стали ярче, но тут же подернулись серебристой пеленой, их контуры потеряли чет­кость. Потом целей на экране стало восемь. «Цель в захвате, пуск разрешен. Срыв захвата цели, ак­тивные радиолокационные помехи».

– Хорошо-хорошо... — Полковник Щербина сцепил зубы.

Он ввел в бортовой электронно-вычислитель­ный комплекс несколько команд. При этом он использовал только лишь кнопки на ручке управ­ления самолетом и на секторах газа. И тут же пе­реключился в боевой режим. Бортовые компьюте­ры начали селекцию ложных целей, и метки на экране снова засветились ярче, а серебристая рябь померкла. «Цель в захвате, пуск разрешен». Летчик нажал на гашетку. Одна из ракет Р-77 покинула внутрифюзеляжный отсек и пошла к цели. Истре­бители попытались выполнить маневр уклонения, но бесполезно. Радиоэлектронные помехи тоже не смогли сбить ее с курса, наоборот, включил­ся режим наведения на источник помех, совме­щенный с целью. На завершающем этапе полета бортовой компьютер выдал команду на переход в режим активной радиолокации. На расстоянии пяти метров от цели дистанционный лазерный взрыватель выдал команду на подрыв боевой части. Стержневая и микрокумулятивная боевая часть взорвалась на расчетном удалении, и рас­ширяющее кольцо стальных стержней букваль­но перепилило самолет-мишень пополам. Пол­ковник довольно хмыкнул. Но произошло нечто странное: вместо того чтобы погаснуть, отметка сбитого самолета продолжала светиться, а вторая радиолокационная метка на экране раздвоилась. Помехи? Полковник Щербина сразу понял, что это: четыре самолета шли в таком плотном строю, что на экране радиолокатора их метки сливались, и было видно только пару самолетов. Он и сам в воздушных боях над Донецком применял такие маневры.

Но первыми использовали этот маневр сирий­ские пилоты в арабо-израильском конфликте в 1982 году. Тогда они летали на советских истре­бителях МиГ-23 и воевали против новейших по тому времени F-15 и F-16. Чтобы хоть как-нибудь компенсировать численностью качественное пре­восходство израильской авиации, и был разрабо­тан этот маневр. И использовался он арабскими летчиками весьма эффективно.

Летчика обуял азарт — в одиночку против че­тырех «Сухих»! Посмотрим, кто кого...

Полковник Щербина навел прицел на другой истребитель и уже собрался нажать на гашетку, но в этот момент заработала собственная стан­ция радиоэлектронной разведки. Замигал сигна­лизатор предупреждения об облучении, а борто­вой комплекс самостоятельно начал постановку фоновых помех, стараясь сбить работу радио­локаторов противника. Полковник Щербина вы­полнил скольжение, сбивая прицел «Су-двадцать седьмым». А дистанция между тем сократилась. Дистанционно управляемые истребители разде­лились: один ушел на высоту, а два других парой атаковали Су-207 Олега. Бортовая станция засек­ла «пуск» ракет, летчик не мешкал ни секунды — убрал газ и рванул ручку управления на себя. Ги­перманевренный истребитель, выполнив «Кобру Пугачева», застыл в пространстве. «Закритический угол атаки. Предельная перегрузка», — приятным женским голосом сообщил речевой информатор. Это был стопроцентный срыв атаки для истреби­телей «противника». И сразу же летчик сам пере­шел в атаку. Взвыли перегруженные двигатели, вышедшие на полные обороты. Самолет рванулся вперед, Щербина сразу же ушел в глубокий левый вираж. Су-27, при всей своей отличной маневрен­ности, не смог повторить подобное и оказался на прицеле у «Двести седьмого». «Захват цели. Пуск разрешен». Нашлемный прицел зафиксировал про­странственное положение цели, и летчик нажал на гашетку. Бортовой комплекс управления сам выбрал приоритетный тип оружия — с концевого пилона стартовала Р-73 и в мгновение поразила Су-27. Трехметровый реактивный снаряд взорвал­ся возле хвоста Су-27, облако стальных стержней прошило оперение и разрушило сопло правого двигателя. Яростное пламя, бушующее в камере сгорания, выплеснулось наружу. Истребитель еще некоторое время продолжал держаться в воз­духе, а потом разрушившиеся лопатки компрес­сора турбины буквально разорвали самолет на дюралево-композитные лохмотья. Второй истре­битель прервал атаку и отвернул. И в этот момент на Щербину спикировал тот, что ушел на высоту. Но летчик был начеку: выполнив «Кобру Пугаче­ва», он почти завалил свой истребитель «на спи­ну» — навстречу пикирующему Су-27 понеслась оставшаяся Р-73. Ракета попала прямо в воздухо­заборник, сверкнула яркая вспышка взрыва. По­врежденный стал вращаться вокруг собственной оси, из исковерканного сопла двигателя выбило клубы черного маслянистого дыма. Полковник Щербина едва успел уйти от столкновения — по­врежденный истребитель пронесся в считаных метрах от него. Су-27 уже не пикировал, он падал. Но вот он задрал нос и перешел в горизонт ¹. Дым, идущий от поврежденного двигателя, рассеялся. Полковник Щербина не раздумывал, он перешел в пикирование вслед за подбитым противником. Он зафиксировал прицельную марку нашлемной системы наведения на мишени и открыл огонь из пушки. Длинная очередь тридцатимиллиметровых снарядов разворотила фюзеляж, но самолет, об­ладавший огромным запасом прочности, все еще держался в воздухе. Полковник удивленно хмык­нул и снова нажал на гашетку. Скорострельная двуствольная пушка выплюнула половину боеком­плекта, и только после этого изуродованный ис­требитель рухнул на землю.

Но оставался еще один противник. И пол­ковник Щербина допустил такую же ошибку, как и прославленный ас, трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин: он засмотрелся на подбитый истребитель и пропустил атаку.

«Ракетная атака из задней полусферы». Летчик «дал» правую ногу и резко отклонил ручку управ­ления на себя и вправо. Су-207 описал в воздухе замкнутую кривую, переместившись в сторону от того места, куда были нацелены ракеты атакующе­го его истребителя. И вслед за этим убрал оборо­ты двигателя. Слева от него пронеслись потеряв­шие цель ракеты, но их носитель успел отвернуть и ушел от ответной атаки. Пилот, сидевший где-то в подземном бункере, не мешкал ни секунды: Су-27 выполнил глубокий вираж с предельным, даже для такого маневренного самолета креном и снова за­шел в хвост Су-207. Но полковник Щербина при­менил покрышкинский же маневр — «бочку» с за­рыванием.

Однажды, когда истребительный авиаполк, в котором служил Александр Покрышкин, нахо­дился на переформировании, прославленный ас увидел, как два новичка-летчика отрабатывали парный пилотаж. Ведущий захотел пофорсить и крутанул «бочку». Но фигура получилась не со­всем правильно, «Як» опустил нос и потерял ско­рость. А ведомый проскочил над своим ведущим. Все присутствующие посмеялись над неуклюжим пилотажником, и только опытный воздушный боец увидел в этом маневре рациональное зерно... Впоследствии этот прием воздушного боя не раз выручал Покрышкина и его друзей-однополчан в ожесточенных воздушных боях в небе над Ку­банью весной 1943 года.