Поле боя
Шрифт:
– Ты уверен, что этот «Форпост» действует?
Корнеев угрюмо посмотрел на Ираклия.
– Не хочешь – не бери, но, может быть, это единственное в мире техническое устройство, снимающее «печать Сатаны».
ВЕТЛУГА
КРУТОВ
Два дня их никто не тревожил.
Елизавета продолжала ходить на работу, Егор тренировался со Спиридоном и раздумывал, идти или не идти в милицию под начало Петра Качалина. Идти, честно говоря, не хотелось, но и сидение без дела радости не сулило. Поэтому Егор заставлял себя и дома заниматься живой, давил
Елизавета видела его состояние, все понимала, но помочь не могла, зная, как можно травмировать психику мужа неосторожным советом. Выйдя однажды утром во двор в одной ночной сорочке, она застала Крутова в странной позе, напоминавшей нечто среднее между йогическими асанами випарита карани и бхуджангасана [15] , и невольно засмеялась.
– Крутов, ты похож на рожающего верблюда. Долго еще будешь так стоять?
Егор выругался про себя и тут же спохватился, мысленно попросил у жены прощения. Дед Спиридон говорил, что мат тоже является мантрой энергетической поддержки, но – мантрой злых сил. Они защищают ругающегося человека, однако по-злому, что впоследствии сказывается на его судьбе.
15
Випарита карани – полусвеча, бхуджангасана – поза змеи.
– Я тренирую каменное состояние, – сказал он, расслабляясь. – Знаешь, сколько мышц управляет телом человеком в позе стоя? Шестьсот тридцать девять!
– Ты хочешь сказать, что тренироваться можно, просто стоя? Ничего не делая?
– Смотря что понимать под тренировкой. В древности каждый жест мастера имел значение, изменял реальность, поэтому очень важна была дисциплина позы. Но и сейчас надо уметь, как ты говоришь, «просто стоять». Ты почему так рано встала? Еще семи нет.
– Тебя рядом нет, озябла. И предчувствие у меня какое-то… дурацкое.
– Плохое?
– Скорей неопределенное. Не могу понять, в чем дело. Надвигается что-то издалека, как туча с градом, а страх при этом какой-то странный, отталкивающий и завораживающий одновременно…
– Пройдет. – Крутов глянул на светлеющий на востоке небосвод: утро дождя не предвещало. – Ты просто перезанималась с бабой Евдокией. Кстати, рассказала бы, чему она тебя научила.
– Тебе это знать необязательно, – покраснела Елизавета и убежала в дом. Но через минуту вернулась и протянула Крутову обыкновенное куриное перышко. – Возьми и всегда носи с собой. Обещаешь?
– Что это?
– Сначала пообещай, что никогда и нигде его не оставишь.
– Хорошо, клянусь.
– Это оберег.
– Куриное перо?! – Крутов перевел взгляд с лица Елизаветы на перо и обратно, собрался было пошутить, но уловил опасный блеск в глазах подруги и передумал. – Я считал, что оберег – нечто более… значимое, что ли, более ценное.
– Материал оберега не имеет значения, главное, чтобы он тебя берег, защищал. А теперь отнеси меня в дом.
– Это что – ритуал такой?
Елизавета посмотрела в глаза Егора, и тому показалось, что его обняли мягкие нежные руки, по спине и бедрам пробежали ласковые зовущие пальчики, и кровь быстрее побежала по жилам, естество напряглось, хмельная волна желания ударила в голову, закружила, понесла его в объятия жены…
– Ведьма! – прошептал он, подхватывая Лизу на руки и зарываясь лицом в ее волосы.
Без четверти девять он отвез ее на работу, мысленно сканируя пространство «полем ожидания», слежки за собой не заметил, собрался было ехать к деду Спиридону, однако его вдруг с такой силой повлекло домой, что Егор даже опешил, не понимая, что с ним происходит. Бывало, у него появлялось чувство забытой вещи, когда подсознание реагировало на изменение обстановки и пыталось сказать об этом хозяину, но в данном случае ощущение было иным. Он ничего дома не оставил, не забыл выключить газ и запереть ворота и двери, и все же мысль вернуться опиралась на странное чувство чьего-то ожидания, не связанное с угрозой жизни.
Удивляясь самому себе, пытаясь найти причину непривычного состояния, Егор свернул на Герцена и остановился возле своей «дворянской хаты». Чувство ожидания усилилось. Тогда он вылез из машины, привычным усилием воли отключил сознание, создавая внутри себя пустоту, и в темпе обследовал дом и двор, готовый, если придется, начать боевые действия или отступить.
Никого чужого и даже следов чьего-то присутствия обнаружить не удалось. Разочарованный до глубины души, Крутов вернулся на кухню, поставил джезву с кофе на плиту, и в этот момент сторожевая система организма снова встрепенулась, как собака, почуявшая приближение зверя. И тотчас же тихо залился трелью входной звонок.
Крутов проверил себя, закрыв глаза: опасностью не пахло, астральные поля почему-то формировали перед внутренним взором солнечные блики на воде, теплый свежий ветерок и цветущий сад, – вышел в сени и открыл дверь. За калиткой палисадника стояла в своем полупрозрачном плащике, не скрывающем фигуру, давешняя гостья – Мария, о которой дед Спиридон сказал, что она – Ходок. Некоторое время они глядели друг на друга, разговаривая без слов, потом Крутов опомнился и открыл калитку:
– Проходите.
– Спасибо, Егор Лукич, я ненадолго.
Ступая свободно и раскованно (на ней были красивые осенние сапожки-чулки выше колен, обтягивающие красивые, великолепной формы икры), гостья прошла в дом, излучая какое-то особое поле силы и очарования. Елизавета тоже создавала такое поле, но слабее и в несколько другом «диапазоне», с нюансами домашней теплоты и уюта.
Усадив Марию в большой гостиной с камином, Егор сварил кофе и прикатил тележку с кофейным набором, конфетами, печеньем, сыром и фруктами. «Интересно, зайди сейчас Елизавета, что бы она подумала?» – мелькнула мысль, но Крутов ее отогнал.
– Какие дела привели вас в наши края, Ходок?
Мария улыбнулась – словно солнышко просияло сквозь тучи, лицо ее стало летящим и прекрасным.
– Личные, Витязь, – ответила она. – В прошлый раз мне не удалось разглядеть вас как следует, вот и вернулась.
Крутов смешался, чувствуя к себе особый интерес красивой и сильной женщины, но остался спокойным.
– Мне кажется, я не заслужил такого… внимания.
– Вы заслужили внимание иерархов и архимандрита Предиктора, а это поважнее любой другой оценки. В том числе моей.